|
полный текст главы в архиве Zip - 130 кб.
фото главы в архиве Zip - 270 кб.
29 ноября 1868 года в селе Погрешино Середского уезда
Костромской епархии в семье священника Василия Федоровича и Ольги Васильевны
Кротковых родился сын Николай - будущий священномученик.
В 1883 году Николай Кротков окончил духовное училище, а в
1889-м - Костромскую семинарию. Семья Кротковых была настолько бедна и жила так
трудно, что в годы учения в духовной школе родители отправляли Николая в
Кострому без единой копейки. Но Господь не оставлял Своего избранника без
помощи.
По окончании семинарии Николай Васильевич поступил
учителем в церковноприходскую школу села Олеш Галичского уезда. Примерно в это
же время он венчался девице Аполлинарии Андреевне Успенской, а 25 февраля 1890
года принял священный сан и был определен преосвященным Августином
(Гуляницким), епископом Костромским, на священническое место к Петро-Павловской
церкви села Тезино Кинешемского уезда. Этот приход составляли рабочие трех больших фабрик - около десяти тысяч
человек. Богослужение в храме совершалось ежедневно, а многочисленные требы
занимали все свободное время. В поисках большего религиозно-нравственного
воздействия на рабочих о. Николай завел в церкви духовные чтения с поучениями,
которым обыкновенно предшествовало, особенно в посты, служение акафиста. Но
любимым детищем молодого священника была сельская народная школа, в которой он
состоял законоучителем. Все время, остававшееся от пастырских трудов, он
отдавал преподаванию в школе. Неутомимая пастырско-просветительская
деятельность снискала тезинскому священнику всеобщую любовь прихожан-рабочих и
расположение епархиальной власти, вскоре наградившей начинающего иерея набедренником.
Только семейная жизнь у о. Николая Кроткова не сложилась:
умер ребенок, а за ним - любимая жена Аполлинария Андреевна. Внезапно осиротев,
о. Николай смиренно переносил постигшее его горе, находя утешение в молитве и
пастырском попечении о еще более несчастных. Из глубины его переживаний,
просветленных сердечной молитвой, родилось решение принять монашество и
оставить приход. Но епископ Уманский Сергий (Ланин), знавший Кроткова по
Костромской семинарии, в своих письмах убедил не спешить с реализацией такого
важного намерения и продолжить образование. И уже в сентябре 1896 года Кротков
стал студентом Киевской Духовной Академии. С глубокой скорбью прихожане села
Тезина прощались с любимым пастырем; проводить его на железнодорожную станцию
собрались все и со слезами на глазах высказывали священнику самые добрые
пожелания.
На четвертом курсе Академии Кротков принял монашество с
наречением имени в честь праведного Никодима. Постриг совершил епископ Уманский
Сергий 13 августа 1899 года в Ближних пещерах Киевской Лавры.
Духовную Академию
иеромонах Никодим закончил в 1900 году со степенью кандидата богословия и 24
августа того же года указом Святейшего Синода был определен смотрителем
Владикавказского духовного училища. Его трудами было расширено училищное
здание, устроена домашняя церковь, выхлопотаны у города в собственность училища
две десятины земли, на которой при помощи учеников был разбит фруктовый сад.
Кроме своей прямой службы, о. Никодим с 14 октября 1900 года по 6 сентября 1902
года состоял членом местного епархиального училищного совета. За свою полезную
деятельность иеромонах Никодим 11 мая 1902 года был возведен преосвященным
Владимиром (Сеньковским), епископом Владикавказским, в сан игумена. А когда в
городе Кутаиси появилась вакансия инспектора духовной семинарии, игумен Никодим
был назначен на эту должность (5 сентября 1902 года). С глубоким сожалением
отпускали о. Никодима его ученики и сослуживцы по Владикавказскому училищу. В
газетах по этому поводу писали, что в обществе он приобрел репутацию
«заботливого администратора, экономного распорядителя, искреннего педагога и
весьма гуманного, прямого и сердечного человека».
Местное грузинское общество почтило отъезжавшего из
Владикавказа игумена на собрании в Грузинском училище и выразило чувство
особого удовольствия видеть такого любвеобильного и доброжелательного пастыря
на поприще духовно-просветительской деятельности в пределах Грузии. Но
пребывание о. Никодима в Кутаиси было непродолжительным, всего несколько
месяцев (здесь он с 4 октября 1902 года состоял членом Имеретинского
епархиального училищного совета), и уже 8 января 1903 года отец инспектор был
назначен ректором Александровской миссионерской семинарии в городе Ардон
Терской области.
В Тифлисе Экзарх Грузии преосвященный Алексий (Опоцкий)
возвел Кроткова в сан архимандрита. За два года о. Никодим много потрудился над
благоустройством семинарии: построил новое здание, завел приличную обстановку
для общежития, отделал домашнюю церковь на средства, собранные исключительно им
самим.
С 8 февраля 1903 года ректорские обязанности архимандрит
Никодим совмещал с должностью председателя Ардонского отделения епархиального
училищного совета, а 28 сентября 1904 года он был назначен благочинным
епархиальных монастырей.
Но более всего административные способности о. Никодима
проявились во время его ректорства в Псковской духовной семинарии, куда он был
переведен из Ардона указом Святейшего Синода от 25 мая 1905 года. Здесь его
управление совпало с общим кризисом русской жизни, с периодом самых бурных
семинарских беспорядков. Ему пришлось перенести немало неприятностей от
взбунтовавшихся семинаристов. Когда под влиянием революционных идей почти все
студенты отказались учиться и все меры педагогического воздействия на их
отуманенные умы исчерпались, семинарию пришлось дважды закрывать - в октябре
1905-го и в мае 1906 года. При обратном
приеме в семинарию архимандрит Никодим проявлял большую тактичность и не
прибегал к широким репрессиям, учитывая, что многие из студентов стали жертвой
злонамеренной агитации.
Смиренный ректор
Псковской семинарии ограничился исключением руководителей беспорядков и тайных
организаторов. Пренебрегая общепринятым формализмом, архимандрит Никодим в
своих отношениях с семинаристами исходил только из их блага и делал все
возможное для улучшения учебного и воспитательного процесса. Для этого он
организовал из учеников старших классов кружок «народных проповедников» и ходил
с ними накануне воскресных дней в «Дом Трудолюбия», где совершал богослужение
для его обездоленных насельников, а очередной член кружка произносил проповедь
или поучение. Неудивительно, что «батюшку-ректора» хорошо знали и любили не
столько представители высших слоев местного общества, сколько простой народ. 26
августа 1906 года Кротков был назначен председателем Псковского епархиального
училищного совета.
В частной жизни о. Никодим довольствовался самой простой
обстановкой. В личных отношениях отличался искренностью и прямотой; всегда
доступный, он никогда не показывал своего начальственного положения. Талант
администратора, личные достоинства его были отмечены церковным
священноначалием, и архимандрит Никодим был определен для архиерейской
хиротонии. 10-11 ноября 1907 года состоялись церковные торжества - наречение и
хиротония архимандрита Никодима (Кроткова), бывшего ректора Псковской духовной семинарии, во епископа
Аккерманского, викария Кишиневской епархии.
Подобные церковные торжества обычно совершались в
стольных городах, главным образом в Санкт-Петербурге как центре церковного
управления. Лишь изредка честь эта предоставлялась некоторым значительным
древним русским городам. Ввиду этого воля императора Николая II о совершении
наречения и хиротонии архимандрита Никодима в Кишиневе явилась особым знаком
монаршего внимания к Кишиневской епархии.
Весть о том, что наречение и хиротония нового викария
будут совершены в Кишиневе, с большим энтузиазмом была встречена местными
жителями, желавшими быть свидетелями этого особенного священнодействия.
Преосвященный Владимир (Сеньковский), епископ Кишиневский
и Хотинский, в силу предоставленного ему указом Святейшего Синода права
пригласил к участию в наречении и хиротонии архимандрита Никодима во епископа
Преосвященных Аркадия (Филонова), бывшего епископа Аккерманского, Сергия
(Петрова), епископа Новомиргородского, первого викария Херсонской епархии, и
Иннокентия (Ястребова), епископа Каневского, викария Киевской епархии.
Наречение было совершено 10 ноября в зале архиерейского
дома. На большом столе, покрытом красным сукном, были поставлены Святое
Евангелие, Святой Крест и Зерцало. К полудню стали собираться желавшие видеть
это торжество.
Ровно в час дня предстоятель, епископ Кишиневский
Владимир, епископы Аркадий, Сергий и Иннокентий из внутренних архиерейских покоев вошли в залу. Здесь они
облачились в мантии, а Преосвященный Владимир облачился поверх мантии в
епитрахиль, поручи и омофор. Архипастыри заняли приготовленные для них места за
столом. Наступили торжественные минуты. В зале водворилась тишина. Два
архимандрита, получив благословение от епископа Владимира, вышли из зала, чтобы
представить для наречения архимандрита Никодима. Взоры присутствующих устремились
к входным дверям зала. Из алтаря крестовой церкви, внутренним входом
архиерейского дома, вошел будущий архипастырь в сопровождении двух
архимандритов, о. Анфима и о. Германа, как свидетелей пред Богом и Церковью его
епископского исповедания. Преклонившись пред Преосвященными и получив от них
благословение, архимандрит Никодим стал около стола в ожидании объявления
Божией, святительской и царской воли о наречении его во епископа. Секретарь
местной духовной консистории В.Г.Введенский объявил эту волю, выраженную в
указе Святейшего Синода, а будущий епископ трогательными словами выразил
подчинение этой воле: «Благодарю, приемлю и нимало вопреки глаголю».
Началась главная часть чина наречения - соборное
архипастырское молебное пение о будущем епископе. Архипастыри обычными
начальными молитвами призвали благодатную помощь Святого Духа в предстоящем
святом деле. Затем архиереи пропели песнопения дня Пятидесятницы: «Благословен
еси, Христе Боже наш» и «Егда снишед языки слия», перенося молитвенное внимание
присутствующих к величайшим и священным минутам, когда Святой Дух сошел на
апостолов и когда они восприняли всю полноту иерархического служения. После
песнопения первенствующий архипастырь, владыка Владимир произнес ектению, в
которой возносились прошения за Государя, духовные и мирские власти и будущего
архипастыря. Необычно было слышать слово диаконской ектении из уст архиерея.
Отпуст дня Пятидесятницы завершил это знаменательное молитвенное избрание
нового апостольского преемника. Протодиакон Георгий Малонецкий провозгласил
многолетие.
Когда смолкли звуки многолетия, нареченный во епископа
обратился к присутствовавшим с прочувствованной речью:
«Богомудрые архипастыри и отцы!
Повеление о бытии мне епископом Богоспасаемого града
Аккермана, выслушанное мною сейчас, достигло слуха моего значительно раньше, в
то время еще, когда я был на далеком севере и трудился в духовной школе над
образованием и воспитанием духовного юношества. Живо помню тот момент: я занят
был подготовлением к уроку Священного Писания, который должен был дать своим
воспитанникам, и вот в это время мною было получено известие о новом
назначении. Смутился дух мой, я потерял то душевное равновесие, которое
необходимо при умственных занятиях. С того времени прошел уже месяц, но и
доселе дух мой не успокоился. Страшит меня высота епископского служения и
соединенных с ним обязанностей и строгая ответственность за неисполнение их, с
одной стороны, а с другой - скудость и слабость сил моих.
Епископ есть пастырь, устроитель и руководитель к вечному
спасению вверенной ему паствы, или душ христианских, вместе с пастырями. Он
преемник апостолов, продолжатель того дела, которое совершил на земле Господь
Иисус Христос. Что может быть выше этого служения? Слово Божие называет
епископа Ангелом вверенной ему паствы (Апок. 2 гл.), светом мира, солию земли
(Мф. V, 13,14).
Исполнять свое великое служение епископ должен прежде
всего учением, проповеданием Слова Божия, истин веры и нравственности,
сообщенных Господом Спасителем. Слово Божие особенно много говорит об этой
обязанности епископа. Епископу, говорит святой апостол Павел, подобает быти
учительну (1 Тим. III, 2), совершать дело благовестника (2 Тим. IV, 5),
держаться верного словесе по учению (Христову), да силен будет и утешать в
здравом учении и противящееся обличать (Тит. I, 9); проповедуй слово, - говорит святой апостол Павел ученику своему
Тимофею епископу, - настой благовременне и безвременне, облечи, запрети, умоли
со всяким долготерпением и учением (2 Тим. IV, 2). Епископ, по апостолу, должен
быть готов и пострадать за благовестие Христово (2 Тим. I, 8).
Обязанность учительства в высшей степени тяжела в
настоящее время. Весьма многие, пользуясь свободным печатным словом, стараются
поколебать основы веры и нравственности, осмеивают самые сокровенные проявления
религиозной жизни, отчего неверие и неправоверие распространяются чрезвычайно
быстро, проникая в те слои общества, которые доселе были преданны вере.
Поколебать в добре всегда легче, чем научить ему. Проповеданием Слова Божия,
учительством не ограничиваются обязанности епископа. Святой апостол Павел учит,
что епископ должен во всем показывать в себе образец добрых дел (Тит. II, 7),
он должен быть образцом для верующих в слове, житии, в любви, в духе, в вере, в
чистоте (1 Тим. IV, 12), он должен быть непорочен по своей жизни (1 Тим. III,
2). Таким образом, на епископе лежит обязанность не только учить верующих
словом, но еще более примером собственной добродетельной жизни, беспорочной,
святой не во вне только, но и в своих внутренних движениях. Эти обязанности
чрезвычайно высоки для обыкновенного смертного человека. Но, кроме этого,
епископ есть строитель таин Божиих (1 Кор. IV, 1), он должен
священнодействовать, возносить молитвы, прошения и благодарения за свою паству,
за избавление ее от грехов, бедствий и скорбей; он должен и управлять в делах
церковных пасомыми и пастырями, что при многочисленности паствы, при
распущенности нравов представляет весьма много трудностей. А между тем какая ответственность
грозит за неисполнение своих обязанностей епископу! Господь говорит одному
ветхозаветному пастырю: если ты не будешь вразумлять беззаконника и он умрет в
беззаконии своем, я взыщу кровь его от рук твоих (Иез. III, 18). Вот эти мысли
смущают дух мой и заставляют трепетать сердце мое, когда я думаю о предстоящем
мне служении. Силы мои мне кажутся недостаточными и слабыми для прохождения
столь высоких и ответственных обязанностей.
Наряду с этим приходят на ум и мысли другого рода,
успокоительные. Я прошел уже значительный жизненный путь и за все пережитое
время видел на себе явную руку Божию, восполняющую естественную слабость моих
сил и помогающую проходить поручаемые мне служения. По своему происхождению я
принадлежу к духовной семье, бедной в материальном отношении настолько, что
часто в годы юности, в годы учения в духовной школе, родители отправляли меня в
губернский город, где я учился, совершенно без копейки. Мысль, что в училище
или семинарии содержаться не на что, беспокоила меня более всего. Однако
Господь не оставлял меня без помощи. Находились благодетели из родственников,
которые оказывали мне помощь, платили за меня взносы в общежитие. Однако только
при той дешевизне содержания, какая существует в общежитиях духовно-учебных
заведений, я мог учиться с помощью родственников, и потому я всегда благодарен
воспитавшей меня духовной школе, так порицаемой ныне, за одно то, что она дала
мне возможность и весьма многим другим беднякам при минимальных средствах
учиться.
По окончании средней школы я решился посвятить себя
пастырскому служению, к чему, собственно, и готовила меня духовная школа.
Священником я стал, когда мне только что исполнился 21 год. Юный возраст,
недостаточная подготовка, громадный фабричный приход, требовавший от священника
особенного внимания и усиленной деятельности, немало смущали меня. Однако
Господь не оставил меня без Своей помощи: я прослужил на приходе около семи
лет, и когда, испытав горесть вдовства на 27-м году от роду, задумал идти в
Академию, прихожане убедительно просили меня остаться у них. А когда я был
принят в Академию, то прощание мое было слишком тяжело для меня и для них. По
окончании Академии мне судил Бог идти по духовно-учебной службе. Проходил ее я
в течение семи с лишком лет в должности смотрителя духовного училища,
инспектора и ректора семинарии.
В течение прошедшей жизни я убеждаюсь, что Господь и при
слабости сил моих помогал мне проходить поручаемые мне служения. Дерзаю
уповать, что и впредь Господь не лишит меня Своей помощи.
Успокаивает меня в моем смущении и то, что в епископском
сане я призываюсь служить под твоим святительским руководством, Первостоятель
Церкви Бессарабской. В третий раз мне судит Господь пользоваться этим
руководством. Тебе более, чем кому-либо другому, по предшествовавшей службе на
Кавказе ведомы мои немощи, ты, однако, покрыл их своею любовию и призываешь
меня в ближайшие помощники свои по управлению врученною тебе от Бога паствою.
Благодарю тебя за отеческую любовь ко мне. Мыслю в сердце соединить свою волю с
твоею. Мне ведомы твоя природная мудрость, твоя опытность в делах церковных,
приобретенная в разных концах нашего Отечества при служении твоем Церкви
Божией. Веди же за собою меня, пастыря, научи меня, на какие пажити водить
духовных чад, как право править слово истины Христовой.
Согласие свое на принятие епископского служения я уже дал
Вам, богомудрые Архипастыри и отцы. Теперь обращаюсь к Вам с усерднейшею
просьбою: вознесите свои святительские молитвы о мне, грешнем, да ниспошлет на
меня Господь, с Вашим возложением рук, Свою всесильную благодать, которая бы
уврачевала немощи и восполнила недостаток сил моих к достойному прохождению
пастырского служения в сане епископа. Аминь».
После речи архимандрита Никодима Преосвященный Владимир
окропил новонареченного святой водой и осенил его животворящим крестом, к
которому он благоговейно приложился. Этим закончилось наречение.
Настало воскресенье 11 ноября. Еще задолго до начала
звона к церковному торжеству и Божественной литургии богомольцы стали стекаться в кафедральный собор,
который мог вместить не более тысячи человек, а потому многие, несмотря на
ненастную погоду, оставались на паперти и на площади собора. В 9 часов утра
начали звонить. Вскоре в собор прибыли епископы Аркадий, Сергий и Иннокентий.
Через четверть часа приехал Преосвященный Владимир. У входа его встречали
двенадцать священнослужителей. Среди них был и новонареченный во епископа
архимандрит Никодим. Владыка проследовал при пении входного «Достойно» к
наместным иконам для чтения положенных входных молитв. Обычным порядком
совершалось на середине храма облачение Преосвященного Владимира и чтение
часов. По окончании часов отверзлись царские врата, на середину храма в полном
архиерейском облачении вышли Преосвященные Аркадий, Сергий и Иннокентий и
заняли места на амвоне рядом с Преосвященным Владимиром. Священнослужители -
архимандриты Анфим и Герман, протоиереи кафедрального собора о. Николай
Василевский, ректор семинарии о. Павел Казанский, о.Георгий Дынга, о. Николай
Лашков и другие заняли места по сторонам от амвона к царским вратам. В алтаре
остался только новонареченный. Наступила вторая часть епископского посвящения -
«чин исповедания и обещания архипастырского».
Епископ Владимир благословил настоятеля кафедрального
собора и протодиакона представить новонареченного для епископского служения
взорам архипастырей, пастырей и пасомых. Новонареченный вышел царскими вратами,
сошел с солеи и стал лицом к владыкам, на заранее приготовленный ковер с
изображенным на нем во всю его величину орлом, заняв место у его ног. Протодиакон
возгласил: «Приводится боголюбезнейший, избранный и утвержденный архимандрит
Никодим хиротонисатися во епископа града Аккермана». Первенствующий святитель
вопросил хиротонисуемого: «Чесо ради пришел еси и от нашей мерности чесо
просиши?»«Хиротонии архиерейския
благодати, Преосвященнейшие», - ответил о. Никодим. Первенствующий святитель
снова вопросил: «И како веруеши?» В ответ на это архимандрит Никодим начал
читать архиерейское исповедание веры, разделенное на три отдела. Дважды еще
чтение было прерываемо возглашением протодиакона о хиротонии архимандрита
Никодима во епископа и вопросами первенствующего святителя: «Яви еще
пространнее, како исповедуеши о свойствах Трех Ипостасей и непостижимого
Божества?» После ответа последовал третий вопрос первенствующего святителя:
«Яви нам еще подробнее, како исповедуеши яже о вочеловечении ипостасного Сына и
Слова Божия и како содержиши каноны святых апостол и святых отец и предания и
установления церковныя?» Нареченный во епископа трижды давал обетования хранить
в чистоте и православии все догматы христианские, соблюдать правила
апостольские и соборные, блюсти церковный мир, повиноваться Святейшему Синоду и
быть во всем согласным с собратьями-епископами, в страхе Божием и боголюбивым
нравом управлять вверенным ему словесным стадом. Он обещал «ничего не делать
вопреки священным правилам, по принуждению сильных, хотя бы смертию ему
претили, - не принимать странных обычаев в церковных преданиях и чинах, но
хранить предания и чины всенеизменно с кафолическою Восточною Церковью
Православною и согласно и единоумно со Святейшим Правительствующим
Всероссийским Синодом и со Святейшими четырьмя Патриархами, восточного
благочестия хранителями и правителями». Наконец, как сын своей родной русской
земли он обещал быть верным подданным государя, усердным тружеником на пользу
своей Родины.
Чем подробнее новонареченный раскрывал свои верования,
тем более и более приближался к святителям, принимавшим его обеты перед Богом и
людьми. Первенствующий святитель после каждого отдела исповедания веры призывал
на хиротонисуемого благодать Бога Отца, Господа Иисуса Христа и Святого Духа.
Восходя по ковру от ног до главы орла, хиротонисуемый достиг архиерейской
кафедры и, кроме словесного обещания, вручил первенствующему архипастырю письменное,
скрепленное его рукою, выражение того же исповедания. И только тогда
первенствующий владыка объявил, что благодать Божия через его мерность
удостаивает архимандрита Никодима рукоположения в епископский сан.
Все владыки благословили архимандрита Никодима.
Поклонившись архипастырям, будущий епископ удалился в алтарь и стал на
приготовленном для него архиерейском орлеце. На середине храма остались четыре
архиерея и 12 священнослужителей.
Началась Божественная литургия, которая до малого входа
совершалась обычным порядком. После Трисвятого, когда архипастыри и все
священнослужители были уже в алтаре, настоятель собора о. Николай с
протодиаконом подвели из алтаря от северных дверей архимандрита к царским
вратам, а отсюда Преосвященные Сергий и Иннокентий приняли его и ввели в
царские врата к Престолу. В священном трепете новонареченный склонился пред
Престолом. Предстоятель троекратно осенил его главу своим благословением.
Раскрытое святое Евангелие письменами возложено на главу хиротонисуемого,
поддерживаемое десницами хиротонисовавших святителей.
Владыка Владимир вслух возгласил молитву о ниспослании Божественной благодати Святого Духа на
хиротонисуемого епископа. Окончились слова священной молитвы, и восстал пред
престолом новый епископ уже во всей полноте благодатных дарований. При многократном пении «аксиос»
святители возложили на нового собрата во Христе саккос, омофор, крест, панагию
и митру. Братским целованием приветствовали архипастыри того, кто только что получил
архиерейскую хиротонию. Епископ Никодим занял место рядом с предстоятелем и
владыкой Сергием. (После хиротонии Преосвященные Аркадий и Иннокентий
разоблачились и в дальнейшем совершении литургии не участвовали.) Владыка
возгласил: «Мир всем» к чтению Апостола, и литургия продолжалась обычным
порядком. Как священнодействующий в соборе иерархов, епископ Никодим осенял
молящихся дикирием и трикирием после чтения святого Евангелия, на великом входе
принимал святую чашу и молитвенно вспоминал Святейший Синод, Преосвященных,
участвовавших в хиротонии, весь освященный собор, властей и всех православных
христиан.
В положенное церковным уставом время епископ Никодим через совершение иерейской и диаконской
хиротонии самим делом явил перед всею церковью Богодарованную ему полноту
архиерейской благодати. (В сан иерея был рукоположен диакон Димитрий Попович, в
сан диакона - Михаил Плаксин.) Сослужившие в литургии архимандриты, протоиереи
и иереи из рук Преосвященного Никодима причастились Святых Таин. После
причащения священнослужителей епископ Никодим произнес возглас: «Спаси, Боже,
люди Твоя» и осенил народ дикирием и трикирием.
В конце Божественной литургии архиереи разоблачились в
алтаре и благословили епископу Никодиму возложить на себя архиерейскую рясу,
мантию, клобук и четки. Совершив хиротонию, иерархи вышли на амвон, по сторонам
заняли места священнослужители, участвовавшие в совершении литургии. Лицом к
иерархам стал Преосвященный Никодим. Владыка Владимир вручил ему архиерейский
жезл и сказал назидательную речь, во многом оказавшуюся пророческой:
«Преосвященный Епископ Никодим, возлюбленный о Христе
брат!
Избранный церковным священноначалием и утвержденный
верховною властию Благочестивейшего Государя Императора, чрез таинственное
возложение рук святителей Божиих, ты ныне удостоен архиерейской благодати.
Приветствую тебя с сим великим даром благодати Божией и высоким служением,
поручаемым тебе в Церкви Христовой. Радуюсь назначением тебя в сослужителя и
соработника мне, ибо ты ведом мне по служению твоему в прежней моей епархии на
Кавказе в качестве руководителя по образованию и воспитанию питомцев в низшей и
средней духовных школах. Памятны мне слезы воспитанников училища при проводах
тебя в Закавказье. Эти детские слезы говорили красноречивее всяких адресов.
Вскоре ты снова возвратился на Северный Кавказ и стал во главе открытой при мне
инородческой семинарии. Ныне по некоторым обстоятельствам, предшествовавшим
избранию тебя, ясно вижу, что третья наша встреча на другой окраине нашего
Отечества состоялась не без указания Промысла Божия для совместного
возделывания духовного виноградника в области, обилующей вещественными
виноградниками.
Господь судил мне впервые предстоятельствовать среди
архиереев Божиих, возлагавших на главу твою руки свои для низведения
архиерейской благодати, и второй раз вручать епископский жезл. «Во все времена
был высок и труден подвиг епископского служения уже потому, что епископство
есть служение высшим духовным целям человеческой жизни. Но в настоящее
неспокойное время - время шатания и колебания в мысли и жизни, отрицания всего,
что выше простой вещественной потребности, - епископское служение можно назвать
по справедливости подвигом мученическим. Настоящая современность с каким-то
особенным усердием, достойным лучшего дела, готова вести - и ведет - епископа
на Голгофу, дабы распять там и сделать его мишенью для всяческих злословий,
укоров, издевательств». Это было мною сказано при вручении жезла одному
епископу, ныне с ревностью и благоплодно подвизающемуся на далекой окраине
нашего Отечества. Если сказанное всего пять лет назад было небезосновательно,
то что сказать о тяжести епископского служения в настоящее время, когда, при
мятеже народной души, враги Родины, будучи врагами Церкви Христовой и ее
служителей, то чрез кощунственную печать, то путем богохульных речений, оскверняя
самое дорогое и священное в человеке - его душу и совесть, всеми силами
стараются разрушить основание духовной жизни народной - веру Христову и
разорвать многовековую связь народа с матерью его святой Церковью, имея в виду,
что «с падением алтарей и служителей их падут и престолы».
Но в настоящие великие и торжественные минуты в твоей
жизни да не возглаголют уста моя злых дел человеческих и да не смущается, при
крепкой вере в Бога, сердце твое, возлюбленный о Христе брат. В ободрение твое
могу сказать, на основании личного опыта, что здесь не встретишь ты тех тяжких
скорбей, которые испытали в последнее время многие архипастыри от чужих и
своих, в особенности от своих, безумными глаголами соблазняющих «малых сих»,
попирая данные пред святой Церковью обеты... Здесь ты встретишь от пастырей и
паствы любовь, почитание и послушание, в особенности если твои наставления,
указания, советы будут растворяться любовию Христовою; увидишь многолюдное
собрание верующих, наполняющих нашу «митрополию»[1] еще до начала акафиста,
читаемого в воскресные дни, и с верою и любовию притекающих к многочтимой
здешней святыне - иконе Гербовецкой Божией Матери; увидишь глубокое внимание к
архипастырскому слову, как бы оно часто ни предлагалось в храме и вне оного.
Но не скрою, что среди простого деревенского люда, в
огромном большинстве, при глубокой его вере, к прискорбию, в области вероучения
и нравоучения царит глубокая тьма, вследствие которой во многих религиозных
обычаях видится чисто языческий культ. Конечно, религиозное просвещение паствы
лежит на обязанности близко стоящих к народу пастырей - сотрудников и
помощников епископа. Но, к сожалению, церковное учительство у многих пастырей
не входило в непременную обязанность пастырского служения. Поэтому и в их
деятельности требуется воздействие со стороны архипастыря. Занятые больше
внешним исполнением своих обязанностей, многие из них, кажется, и не
подозревали до последнего времени, что они должны быть нравственною силою среди
народа, направителями его жизни. Вследствие разных причин были принижены не
материально только, но и нравственно. Нужно оживить их деятельность, возбудить
в них энергию и сознание их пастырского достоинства. В помощь нам и для
ободрения пастырей в их деятельности мы имеем мощное слово неустанно пекущегося
о благе нашем Монарха нашего, призвавшего, между прочими, и духовенство в
качестве членов Государственной Думы к осуществлению великого дела - устроению
земли русской.
Прими же сей пастыреначальнический жезл от руки нашей как
бы от десницы Самого Христа Спасителя, невидимо здесь присущего и исповедание и
обещание твое слышавшего, и паси им словесное стадо, помня глагол Господень:
«Пастырь добрый душу свою полагает за овцы» (Ин. X, 11).
В заключение моего приветственного слова имею потребу в
просьбе к тебе. В течение многих лет странствовал я по горам Алтайским и степям
Киргизским с посохом Евангельского веропроповедника, «взыскуя погибшее и
обретая заблудшее»; затем в течение также многих лет, по указанию промысла
Божия, странствие мое продолжилось на Кавказе и продолжается в Бессарабии, но
уже с жезлом архипастырским. Под бременем недуга моего - неразлучного спутника
почти во все время моего служения - в последние годы я уже держу сей жезл не
столь твердо, как в прежние годы, когда и лета были моложе, и силы крепче.
Поэтому, держа одною рукою свой жезл, позволь время от времени другою рукою
опираться на твой, ныне воспринимаемый тобою жезл, дабы при совокупности в меру
данных нам Богом сил более благоплодно возделывать врученный нам виноградник
Божий.
От новой почившей на тебе благодати архиерейской преподай
благословение Господне людям Божиим, зде предстоящим».
На этой высокой ноте закончилось торжество. В тот же день
в половине пятого владыка Владимир в сослужении с епископом Никодимом читал
акафист перед местночтимой Гербовецкой иконой Божией Матери. На следующий день
епископ Аккерманский Никодим совершил Божественную литургию в крестовой церкви
и рукоположил диакона Михаила Плаксина во иерея.
Начались архиерейские будни. Обстановка в Бессарабии была
сложной. За пышными фасадами имперского благоденствия бурлили разрушительные
революционные страсти, националистические соблазны набирали силу. Опереться на
местную элиту не представлялось возможным. В разговоре со священником
К.Парфеньевым Преосвященный Владимир так характеризовал сложившуюся ситуацию:
«Кишиневская интеллигенция, настоящая и так называемая, действительно поразила
и поражает меня своей отдаленностью от Церкви и ее служителей. В местах
прежнего моего служения я видел иное отношение интеллигенции. Нельзя сказать,
чтобы кишиневская интеллигенция была либеральной, напротив, она очень
консервативна, но, тем не менее, она действительно индифферентна к вопросам
веры и чуждается Церкви. Кроме этих недостатков, среди интеллигенции заметно
также и отсутствие дисциплинированности во время богослужений в храме».
Националистические и сепаратистские настроения стали
главенствующими для бессарабской интеллигенции. Владыка Никодим оставался в
оппозиции к различным политическим и националистическим течениям, имевшим своей
целью отторжение Бессарабии от России, был непримирим к автокефальным
тенденциям, находившим к тому времени достаточное количество сторонников,
поддерживаемых румынскими спецслужбами. Сепаратисты пытались «упросить»
епископа Никодима «сузить» свою миссионерскую деятельность. Заинтересованные
круги сулили всевозможные «выгоды» - «материальную помощь», «успешную карьеру»,
чтобы владыка умерил свою ревность о церковном устроении и «не замечал
некоторых вещей». Но их надежды не оправдались. Не обошлось и без провокаций.
Много лет спустя владыка говорил по этому поводу так: «Как я, православный
архиерей, могу пойти на компромисс со своею совестью и делать то, что не
совпадает с церковным интересом?» И он с неиссякаемой ревностью продолжал
трудиться на благо Матери Церкви.
Владыка объезжал епархию, знакомился с церковной и
светской жизнью. В зале городской думы проходили духовные беседы с участием
владыки, посвящавшиеся вопросам богословия, а также истории и культуры. Перед
такими встречами, как правило, архиерейский хор исполнял духовные распевы, в
том числе и местных авторов.
см. Священномученик Никодим Архиепископ Костромской и Галичский - Продолжение
прот. Николай Доненко
Содержание
[an error occurred while processing this directive]
Украинская баннерная сеть
|
