|
см. Священномученик Никодим Архиепископ Костромской и Галичский - Предыдущее
ПРИЛОЖЕНИЕ
Константино-Еленинская
церковь
Изъятие производилось представителем КрымЦИК сотрудником наркомата
РКИ Трушицыным по мандату от 9 марта 1923 года за № 144/С того же числа и
месяца. Старой описи не оказалось. Предъявленная новая опись была составлена
без обозначения качества предметов, и при осмотре всей церковной утвари
серебряной оказалась только ложечка, которая и была оставлена, так как не было
другой. При производстве дополнительного изъятия было обнаружено четыре малых
ризы с икон, лампада и ложечка, каковые были изъяты, причем на вопрос комиссии,
состоящей из зампреда Шведова и члена Ковалевского, об инвентарной книге,
присутствовавших при первом изъятии, так и при втором священником Масловым и
старостой Черняховским было объяснено, что украдены, равно как и все ценности
из утвари, но акта по заявлению настоятеля о краже не составлялось. Все ценное
было заменено металлической утварью из предметов, взятых со свечного завода.
Ящик, в коем должны храниться эти предметы, открывался, все хранилось в
беспорядке, в изломанном виде; имущество свечного завода должно было храниться
в запечатанном ящике до особого распоряжения совета приходских церквей. На
запрос угрозыска относительно кражи последовал ответ, что заявления о краже из
Константино-Еленинской церкви не поступало. При ревизии канцелярии архиепископа
найден рапорт настоятеля Маслова без даты о том, что 18 февраля сего года
ограблена Константино-Еленинская церковь и унесены: малая чаша с дискосом и
звездицею, дарохранительница, два небольших руконосных креста, маленькая
тарелочка, ковшик и копье - все серебряные, и два Евангелия - с резолюцией
епископа от 7.III.1922 года <...>.
Спрошенные в качестве обвиняемых:
1. Настоятель, он же председатель приходского совета
Константино-Еленинской церкви, протоиерей Маслов Василий Степанович в: а)
сокрытии описей цер[ковных] ценностей, б) небрежном хранении ценностей, в)
симуляции кражи ценностей и г) ведении пассивной обороны против изъятия.
2. Староста Черняховский Михаил Родионович и
3. Секретарь приходского совета церкви Ланг Мария Васильевна в: а)
сокрытии описей и церковных ценностей, б) небрежном хранении цер[ковных]
ценностей и в) симуляции кражи цер[ковных] ценностей. Виновными себя в
предъявленных им вышеуказанных обвинениях не признали и объяснили:
1. Обвиняемый Маслов Василий настоятельствует с апреля 1921 года,
описи при приеме должностей не принимал, церковь в одно время была полковой
33-го пехотного полка белых, при уходе которого из нее было выбрано все, что
имело какую-либо цену; в его бытность в церкви, кроме сосудов для богослужения,
других ценных предметов не было, и в 1921 году по требованию cоюза приходских
церквей была составлена опись, копия которой хранится при церкви, в которой
было означено все, что было до кражи. Старой описи не могло быть, так как до
декабря 1922 года церковь была домовой. Кража произошла в его отсутствие, он
был в командировке и узнал о ней на третий день, и подал рапорт епископу,
действительность ее может подтвердить гражданин Горбатовский. Хранить вещи было
негде - отсутствовали шкафы, а сделать их было не за что, брались вещи свечного
завода по распоряжению Епархиального совета, и при изъятии помогал.
2. Черняховский Михаил старостой состоит с января 1921 года.
Церковное имущество по описи не принимал и последней не было, так как церковь
была домовой. Составлена опись в 1922 году. Имущество находилось в
беспорядочном состоянии ввиду бывшей кражи в средних числах февраля 1922 года,
гражданин Горбатовский подтвердит действительность ее. Когда узнал о краже и
пришел на место, церковь была опечатана милицией. Имущество из свечного завода
было принято без описи и впоследствии таковая не составлялась.
3. Обвиняемая Ланг Мария секретарем церковноприходского совета с
1921 года. Ни описи, ни церковного имущества не принимала, при изъятии не
присутствовала и о краже узнала в тот же день, когда пришла к вечерней службе.
Допрошенный в качестве свидетеля Горбатовский Евгений Константинович
- комендант здания КрымВМД - о краже в храме показал, что по приходе со службы
домой в квартиру, находящуюся при Константино-Еленинской церкви, он услышал шум
в последней. Сначала не обратил на это внимания, но, когда услышал падение
железного запора от двери, ведущей в храм, вышел в коридор и увидел, что дверь,
ведущая в храм, никогда раньше не открывавшаяся, открыта, и в ней неизвестный,
который при его оклике захлопнул дверь и скрылся в храме, тогда он побежал и
заявил в милицию. Что пропало из храма, он не знает.
Спасская церковь
Изъятие производилось 10 марта 1922 года представителем КрымЦИК
Трушицыным в присутствии настоятеля храма протоиерея Матушевского Крискента,
священника Ачкасова Николая, дьякона Пустовойта Василия, церковного старосты
Дремина Митрофана и членов приходского совета: Панченко Петра и Лавринского
Андрея. Инвентарная книга была представлена, но опись утвари в ней оказалась
без обозначения качества предметов, каковые представителем КрымЦИК выяснились
при проверке наличия, причем оказалась недостача ценных предметов из 27 - 17,
каковые и указаны в акте изъятия, согласно заявлению причта: «Недостающие
предметы были украдены злоумышленниками в ночь с 18 на 19 февраля 1922 года», -
и что об этом имеется акт. Эксцессов при изъятии не было. 29 марта приходским
советом храма в письменном объяснении о причинах несоответствия наличия с
описью указано, что серебряные лампады и пять икон серебряных не были внесены в
опись как принадлежащие прихожанам, давшим им в храм на хранение, причем из
лампад три были сданы в ЦК ПОМГОЛ, а иконы не находились в храме, так как были
забраны собственниками. В оправдание последнего обстоятельства к объяснению
приложены расписки на пять икон с датой незадолго до изъятия. К делу же был
представлен и акт от 1 февраля 1919 года за подписью председателя приходского
совета, всех членов и секретаря о краже, из чего видно, что воры проникли через
главные двери, открыв замок, кража главным образом произведена в алтаре, на
престоле и на жертвеннике, где все оказалось в разбросанном виде и валялись
окурки папирос, наименование и число ценных предметов по акту совпадает с
указанным в недостаче по акту изъятия. При первом изъятии в храме было
оставлено только две лампады и одна икона, когда же было произведено
дополнительное изъятие зампредом комиссии Шведовым и членом Ковалевским, ввиду
отсутствия инвентарной книги, сданной
РКИ для проверки, тщательно обследовали храм, и было обнаружено 29 малых
серебряных риз с икон, дарохранительница, две чаши, два дискоса, три тарелочки,
одна лжица, один ковшик, накладка с Евангелия и только одна лампада.
Большинство предметов оказалось со свечного завода, и при изъятии присутствовавший
причт отстаивал иконы, ссылаясь на принадлежность их прихожанам, а на вопрос,
не имеется ли еще ценностей, ответили, что нет. Между тем, недели через две
члену комиссии Ковалевскому стало известно, что под храмом в склепе находятся
вещи со свечного завода (что подтвердилось и откуда было изъято указанное выше
значительное количество ценностей, причем на одном из Евангелий не оказалось
обложки). Согласно заключению секретаря комиссии по изъятию Эндека все
принимаемое от прихожан на хранение в опись не вносится. О принятии выдаются
квитанции, каковых у причта Спасской церкви не оказалось. Из отношения
угрозыска на запрос видно, что о краже в храме было заявлено 24 мая 1922 года.
При ревизии канцелярии епископа были обнаружены два рапорта о краже
в храме: первый от 5 февраля, в котором указывается, что кража имела место в
ночь на это число, второй - от 3 мая. При второй краже ценностей забрано не
было. Допрошенный по делу в качестве свидетеля преподаватель первой семилетней
школы Семенец Андрей Иванович, подписавший акт осмотра храма, показал: что он в
пятницу 4/17 февраля был в храме на вечернем богослужении, ушел вместе со
священником Ачкасовым, которому сторож Пипин, заперев храм, передал ключи.
Когда же он пришел к службе в субботу утром 5/18 февраля, Пипин объяснил, что в
храме была кража, о чем он после достоверно узнал от священника Ачкасова и
прихожан, а затем убедился сам, когда зашел в алтарь, где был полный разгром, и
на престоле и около валялись окурки папирос.
Спрошенные в качестве обвиняемых:
1. Настоятель храма протоиерей Матушевский Крискент Павлович в: а)
сокрытии ценностей, б) ведении пассивной обороны против изъятия и в) симуляции
кражи.
2. Помощник настоятеля священник Ачкасов Николай Никифорович - в том
же.
3. Дьякон Пустовойт Василий Яковлевич в: а) в соучастии в сокрытии
ценностей и б) симуляции кражи.
4. Староста Мальвастро Андрей Антонович - в том же и
5. Замстаросты Дремин - в том же.
Виновными себя в предъявленных им вышеуказанных обвинениях не
признали и объяснили:
1. Обвиняемый Матушевский Крискент, что представителям КрымЦИК было
предложено дать из ценностей те, без коих можно обойтись при богослужении, что
и было сделано, и выдано было все, что возможно из ценной утвари, оставшейся
после кражи в ночь на 5/18 февраля 1921 года: часть предметов и ризы с
некоторых икон не были выданы потому, что первые взяты из вещей свечного
завода, а вторые, то есть иконы,
принадлежали прихожанам, давшим их в храм на хранение. Сопротивления ни
словом, ни делом не оказывали. При втором изъятии пришел, когда уже
производился подсчет ценностей и был составлен акт. Тогда были выданы все
ценности, оставшиеся от первого изъятия, и о том, что комиссией не было
осмотрено подвальное помещение, узнал после ее отъезда. Иконы, отданные в храм
прихожанами или бывшими учреждениями (жандармским полицейским управлением и
почтовой конторой) и, может быть, навсегда оставленные в храме, в опись не
записаны как не принадлежащие к церковному имуществу. Ни сокрытия ценностей, ни
обороны не было, симуляции кражи не было. Кража была в ночь с 17 на 18 февраля,
о чем был составлен акт в присутствии инспектора угрозыска Яковлева в двух
экземплярах, - один остался у него, о чем на нашем акте им была сделана
справка.
2. Обвиняемый Ачкасов Николай: при первом изъятии было выдано все
согласно предложению представителя КрымЦИК, при втором сам указывал ценности,
помогал снимать ризы с икон, на вопрос о подвальном помещении сказал, что там
могилы частных лиц, каковой ответ был дан не с целью сокрытия ценностей
<...>.
3. Обвиняемый Пустовойт Василий при первом изъятии присутствовал
потому, что изъятие производилось как раз после богослужения, при втором пришел
к концу, о склепах ничего не знал.
4. Обвиняемый Мальвастро Андрей при изъятии не присутствовал, так
как с января по 15 июля был в отпуске, замещал Дремин, акт о краже подписал,
когда приезжал на заседание приходского совета, дней через 7 после кражи,
удостоверив своей подписью список похищенного.
5. Обвиняемый Дремин Митрофан - акта в день ограбления церкви
составлено не было, так как священник Матушевский спешил уехать на требы, кроме
того, налицо не было описи, каковая находилась на квартире Матушевского, за
невозможностью установления похищенного акт об ограблении церкви был написан
через несколько дней и прочитан на общем собрании церковноприходского совета,
специально для этого созванном. В день ограбления в Крымрозыск было подано
заявление. Случайно в день венчания, как говорил нам Ачкасов, к нему заходил
инспектор угрозыска Яковлев, которого попросили осмотреть храм и составить акт
об ограблении.
Введенская
церковь
(Берковского
женского подворья при Бахчисарайском Успенском мужском монастыре)
Изъятие производилось представителем КрымЦИК, сотрудником Наркомата РКИ
Трушицыным по мандату от 9 марта сего года за № 143/С в присутствии настоятеля
храма иеромонаха Иринарха и иеродиакона Иоакима и во второй раз - в присутствии
тех же и старосты Циркуля. Описи представлено не было, согласно заявлению
причта она сдана в церковный подотдел. В первый раз были изъяты излишки, во
второй изъятие произведено в силу постановления ЦК ПОМГОЛа от 16 марта; должно
было быть изъято все оставленное в первый раз, но это не удалось ввиду того,
что тому воспротивились настоятель иеромонах Иринарх и староста Циркуль.
Оставлены были две ризы на иконах иконостаса, чаша, тарелочка и
дарохранительница и, кроме того, согласно заявлению приходского совета от 31
марта 1922 года в РКИ, в ночь с 16 на 17 марта была совершена кража в церкви и
были похищены серебряные предметы: дарохранительница, тарелочка, две иконы с
серебряными ризами, о чем было заявлено в угрозыск 20 марта за № 2111. При
третьем дополнительном изъятии, произведенном заместителем председателя
комиссии Шведовым и членом Ковалевским, были обнаружены ценные предметы, не
входившие ни в одну из предыдущих описей, причем некоторые из принадлежащих
свечному заводу.
Спрошенные в качестве обвиняемых:
1. Настоятель, он же председатель приходского совета храма,
иеромонах Иринарх (Иляков Иван Васильевич) в: а) сокрытии описи церковных
ценностей, б) симуляции кражи и в) ведении пассивной обороны против изъятия.
2. Игумения Ксения - она же Романовская Ксения Валентиновна - в
симуляции кражи ценностей.
3. Казначей Егорова Александра Ивановна - в соучастии в сокрытии
церковных ценностей.
4. Товарищ председателя приходского совета Ермаков Авраам Давидович
в: а) сокрытии описи церковных ценностей, б) симуляции кражи и в) ведении
пассивной обороны против изъятия, - виновными себя в предъявленных им вышеуказанных
обвинениях не признали и объяснили:
1. Обвиняемый иеромонах Иринарх, Иляков Иван Васильевич, назначен в
Введенскую церковь в декабре 1922 года. Тогда подворье принадлежало
Бахчисарайскому Успенскому мужскому монастырю, теперь это подворье женское.
Описи и церковного имущества не получал, кражи не симулировал, так как она
имела место у игумении Ксении, у которой в то время уже находились ключи,
имеется оправдательный документ, изъятию противился. 2. Обвиняемая игумения
Ксения (Романовская Валентина) - кража
имела место в ночь с 16 марта до принятия ею ключей и имущества церкви. 3.
Обвиняемая Егорова - член приходского совета, состоит с 1920 года. Ни описи, ни
имущества не принимала, подписывала одну опись для сдачи в Ревком. 4.
Обвиняемый Ермаков Авраам на должности товарища председателя Совета с декабря
1921 года. Имущество Совет принимал по новой описи, так как старой описи не
оказалось, а новая должна быть у иеромонаха Иринарха. Кража действительно была,
на что имеется документ. Присутствовал только на последнем изъятии, на первые
не приходил, так как не знал о них. Согласно показанию допрошенного в качестве
свидетеля по делу священника церкви Верютина Ильи Ивановича, опись должна быть
в Бахчисарайском монастыре. При изъятии в таковом описи Введенской церкви не
оказалось, как видно из показаний зампреда комиссии Шведова; к делу
представлена справка о заявке в угрозыск по поводу кражи 20 марта сего года и о
смерти старосты Циркуля.
Мартиниановская
церковь
Изъятие производилось согласно мандату от 9 марта сего года
представителем КрымЦИК сотрудником Наркомата РКИ Лазаревым 9 марта 1922 года в
присутствии настоятеля храма протоиерея Кикоть, протоиерея Федорова, церковного
старосты Шестерикова и представителя общины церкви. Старой описи не оказалось.
По заявлению настоятеля они были сданы в КрымЦИК. По новой описи все оказалось
налицо, но в одном экземпляре. Ввиду отсутствия предметов для замены все
найденное было оставлено в храме. Производивший изъятие сотрудник Наркомата РКИ
Лазарев не допрошен по делу за смертью. При вторичном изъятии, произведенном
зампредом комиссии Шведовым и членом комиссии Ковалевским, была представлена
опись; духовенство шло ей навстречу и только просило о замене изъятого.
Спрошенный в качестве обвиняемого настоятель храма и председатель Совета
протоиерей Кикоть Семен Евстафьевич в предъявленном ему обвинении в сокрытии
ценностей и ведении активной обороны против изъятия виновным себя не признал и
объяснил, что была представлена своевременно опись 1912 года, и выдал ценности без
прекословий.
Всехсвятская
церковь
Как видно из акта, изъятие производилось тем же представителем
КрымЦИК <...> Лазаревым 9 марта 1922 года в присутствии заместителя
настоятеля храма священника Шпаковского и члена приходского совета Крупко
Ивана. Старой описи предъявлено не было, и священником Шпаковским было
заявлено, что имеющиеся в церкви иконы и ризы только посеребренные, но не
серебряные. Производивший изъятие сотрудник Наркомата РКИ Лазарев по делу не
допрошен за смертью. При дополнительном изъятии, произведенном зампредом
комиссии Шведовым и членом Ковалевским в присутствии заместителя настоятеля
священника Шпаковского и старосты Никитченко и замстаросты Крупко было
обнаружено гораздо больше ценностей, чем при первом изъятии. Духовенство всячески
старалось противодействовать изъятию, затягивать работу, отказываясь помочь
снять ризы с икон и ссылаясь на принадлежность последних прихожанам, но
оправдательных документов не представило. К делу при заявлении настоятеля в
Наркомат РКИ было прислано две расписки приходских советов деревень Чистенькое
и Збурьевки о получении для церквей означенных деревень утвари из Всехсвятской
церкви и подписи приходского совета о том, что в 1915 году по распоряжению
епархиальной власти из Крыма для приходской военной церкви были взяты дискос и
лжица, каковые расписки и подписи подтверждаются справкой из епархиальной
канцелярии.
Спрошенные в качестве обвиняемых:
1. Настоятель храма, он же председатель приходского совета священник
Швец Николай Федорович в: а) сокрытии описей и ценностей и б) ведении пассивной
обороны против изъятия. 2. Священник Шпаковский Степан Яковлевич в: а) сокрытии
описей и ценностей, б) ведении активной обороны против изъятия. 3. Диакон
Изотов Тимофей Спиридонович в: а) соучастии в сокрытии описей церковных
ценностей и б) ведении пассивной обороны против изъятия. 4. Староста Крупко
Иван Андреевич в соучастии в сокрытии описи и ценностей. 5. Староста Никитченко
Дмитрий Иванович в: а) сокрытии описи и ценностей и б) ведении пассивной
обороны <...>. Виновными себя в предъявленных выше обвинениях не признали
и объяснили: 1). Обвиняемый Швец не получал предписания от властей, не
представил ценности сам, а ждал комиссию для сдачи ценностей, опись не скрывал,
был в деревне за 7 верст, где и живет, опись была под замком, ключ же находился
у него, но его не уведомили о приходе комиссии, вследствие чего он отсутствовал
при изъятии, но не потому, что вел пассивную оборону. 2). Обвиняемый Шпаковский
Степан как второй священник исключительно для треб при изъятии присутствовал
ввиду отсутствия настоятеля, инцидентов не было, народу тоже, за исключением
сторожа и двух-трех случайных прихожан. Все время при изъятии не мог быть,
отлучался на требы и к малолетним детям, оставленным без присмотра. Активной
обороны не могло быть, так как советом прихода было постановлено сдать
ценности. О том, что в архиве была опись, не знал. При первом изъятии заявил,
что не знает, какие предметы ценные, если бы
было сказано, что целью прихода было изъятие ценностей, то послал бы за
настоятелем нарочного, чтобы составить более точную опись. 3). Обвиняемый
Изотов Тимофей - соучастия в сокрытии ценностей и описи не принимал, не только
не сопротивлялся изъятию, но даже помогал, подавал иконы с престола и прочее.
4). Обвиняемый Крупко Иван - староста с июня 1922 года, а потому не мог быть
соучастником в сокрытии ценностей. 5). Обвиняемый Никитченко Дмитрий -
старостой с 1919 года, никакого вообще имущества не принимал, описи не видел,
инструкции старостам не получал и не читал, не присутствовал при изъятии
потому, что не знал о нем, а не потому, что вел оборону. Допрошенный по делу в
качестве свидетеля сторож кладбищенской церкви Алексано-Колочков Алексей
Никитич показал, что комиссия сама снимала ризы с икон, но почему, не может
сказать.
Благовещенская
церковь подворья Космо-Дамиановского
монастыря
Изъятие производилось 10 марта 1922 года представителем КрымЦИК
товарищем Попандопуло в подворье Космо-Дамиановского монастыря в присутствии иеромонахов
Иннокентия и Николая, представителя общины Митькина Никиты, сестер-монашек
Вирсавии, Мелитины и Евгении. Вместо старой описи была предъявлена копия новой
описи. Со стороны причта было сочувственное отношение, и изъята была только
часть церковных ценностей из наличности, соответствовавшей копии новой описи,
причем в акте в графе «Примечание» было отмечено, что недостающие предметы -
две чаши с полным прибором, два креста напрестольных - переданы в деревни Мамак
и Марьино. 21 марта сего года в объединенный совет православных церквей города
Симферополя было подано заявление, в котором объяснено, что на требования
совета представить в двухнедельный срок инвентарную опись церковного имущества
таковая не может быть представлена, так как церковь основана только в 1907
году, очень бедная, инвентарной книги не заводилось, и только в феврале месяце
1922 года по требованию советской власти была составлена опись церковного
имущества и в трех экземплярах представлена в церковный подотдел Крымского
Ревкома. При втором дополнительном изъятии было сделано тщательное исследование
храма в присутствии старосты и секретаря совета и были обнаружены ценности, не
вошедшие в акт первого изъятия, а также ценности и имущество, принадлежащие
свечному заводу. Но акта о приеме на хранение не было, и нельзя было
установить, все ли взятое в целости.
Согласно заключению секретаря комиссии Эндека, старая опись должна
быть. Если ее не оказалось, то она должна находиться при монастыре. Из рапорта
настоятеля Марии-Магдалининской церкви протоиерея Медведкова видно, что часть
имущества также была передана в Благовещенскую церковь, и на вопрос о
количестве принятого была представлена копия описи с указанием, что все
предметы металлические.
Опрошенные в качестве обвиняемых:
1). Настоятельница Космо-Дамиановского монастыря игумения
Варсонофия, она же Акулова Ксения Герасимовна. 2). Ризничная и зав. подворьем -
Вирсавия, она же Подозникова Матрена Сидоровна. 3). Письмоводительница зав.
канцелярией Евгения, она же Тищенко Параскева Яковлевна. 4). Бывшая зав.
подворьем Мелитина, она же Карташева Марфа Ивановна - в сокрытии описей и
церковных ценностей виновными себя не признали и объяснили: 1). Обвиняемая
Варсонофия: что при Благовещенском храме описи никогда не было и все необходимое
для подворья бралось из монастыря и по миновании относилось обратно в
монастырь, где имелась инвентарная книга, в которую заносилось имущество,
находящееся в том или ином подворье, и что эта книга пропала при ограблении
монастыря. 2). Обвиняемая Вирсавия: что описи и утвари при Благовещенском храме
не было и что опись была общая на монастырь с подворьем и хранилась при
монастыре. Обвиняемые Евгения и Мелитина показали то же самое.
Допрошенные в качестве свидетелей иеромонах Иннокентий и Николай
показали, что, хотя они и присутствовали при изъятии, но как священнослужители,
и что ответственность за церковное имущество несут настоятельница монастыря
Варсонофия и заведующие подворьем Мелитина и Евгения, и что опись одна общая на
монастырь с подворьем и должна находиться при монастыре.
Космо-Дамиановский
монастырь
21 мая 1922 года изъятие производилось членами комиссии по изъятию
церковных ценностей в Космо-Дамиановском монастыре в присутствии благочинной
Еликониды, пономарки Магдалины и иеромонаха Тихона. По словам присутствующих,
настоятельница монастыря Варсонофия уехала в Симферополь на подворье, куда ею и
увезена опись, а потому таковая представлена быть не может, и изъятие
производилось по наличию, причем на некоторых иконах риз не оказалось, в том
числе и на большой иконе «Благовещение». Как пояснили присутствовавшие, эти
иконы были доставлены в монастырь без риз. Во время прибытия комиссии в
монастырь пономарка Магдалина уносила спрятанную под платком икону, на которой
была серебряная риза, и гвозди, прикреплявшие ризу к иконе, были частью вынуты.
И, как пояснила смущенная Магдалина, икона переносилась для богослужения в
другую церковь, а гвозди сняты потому, что риза чистилась мелом, но во все
время пребывания комиссии, около трех часов, служба не совершалась. Кроме того,
монастырская обстановка произвела на комиссию удручающее впечатление. Среди
старых монашек и молодого здорового иеромонаха находились почти дети - девочки
лет от 12 до 16, изможденные, изнуренные, прячущиеся от мужчин. Монастырские
кельи часто посещают неизвестные личности, спускающиеся с гор для того, чтобы
покушать и даже иной раз переночевать, что создает впечатление, что это не
монастырь, а притон для бандитов, подворье в Симферополе - связующее звено
бело-зеленых. Согласно заключению секретаря комиссии Эндека, в монастыре должна
быть опись всех подворий, а копия описи - при каждом подворье.
После изъятия ценностей настоятельница монастыря Варсонофия прислала
на имя зампреда ЦК ПОМГОЛа по изъятию ценностей объяснение, в котором
говорится: а) что опись церковного имущества унесена бандитами при ограблении
монастыря 8 сентября 1921 года, о чем своевременно доносилось властям г. Алушты
и епархиальной власти в Симферополе; б) что новая опись составлена не вскорости
потому, что после ограбления монастыря бандиты еще посещали монастырь, и хотя в
меньших количествах, но ограбили его. Не указав, что именно было унесено
бандитами при повторных налетах и что имеется вчерне новая опись, к составлению
которой приступили в конце февраля 1922 года, но еще не закончена к июню, и в)
перечисляется количество и качество предметов, унесенных бандитами вместе с
описью церковных ценностей; причем перечисленные в объяснении предметы не
соответствуют рапорту на имя епархиальной власти от 10 сентября 1921 года, в
коем указано гораздо меньшее количество церковных ценностей, чем в объяснении
<...>.
В предъявленном им обвинении <...> себя виновными не признали
и объяснили: 1). Обвиняемая Варсонофия: что при ограблении монастыря была взята
и опись, которая хранилась в ризничном ящике в алтаре и после ограбления
монастыря 8 сентября 1921 года новая опись не составлялась. В рапорте на имя
архиепископа Никодима не были перечислены все церковные ценности, взятые
грабителями, только лишь потому, что грабители сказали: «Если только вы
донесете об ограблении, камня на камне не останется». Неправда, что иконы были
без риз. Все иконы были с ризами, кроме «Благовещения», которую прислали без
ризы. 2). Обвиняемая Еликонида: что <...> при ограблении монастыря были и
посторонние лица в числе 5-7 душ, из коих один мужчина, не считая двух
объездчиков, которых привели бандиты, и одного из них - Гарбузова - убили, а
другой, оставшийся в живых, Стеймах, свидетелем быть не может, потому что все
они были заперты грабителями на кухне, и что опись взята в город Симферополь
игуменьей Варсонофией, могла сказать молодая монашка Ариадна, которая не
понимает, что такое опись, решив, раз игумения в городе, значит, и опись в
подворье. Малолетние девочки находятся в монастыре одни потому, что их бросили
родители, а другие просто полечиться, и никто из неизвестных кельи монастыря не
посещает и не ночует, а если кто и ночует, то для таких имеется гостиница. 3).
Обвиняемая Магдалина: что опись при ограблении монастыря 8 сентября 1921 года
была взята бандитами. Икону в день святого Николая приблизительно с 12 до 2
часов дня как особо чтимую переносила в другой храм для служения. После
ограбления монастыря 8 сентября 1921 года были еще налеты на монастырь, но что
было забрано грабителями, не помнит. На вопрос, составлялась ли после
ограбления новая опись, отвечает: да, составлялась, но не помнит, когда, и не
знает, где она хранится <...>. Впоследствии отказывается от своих
показаний и заявляет, что она ничего не
знает. На вопрос, почему она сказала членам комиссии по изъятию церковных
ценностей, что опись монастырская хранится в Симферополе в подворье, Магдалина
ответила, что она не говорила, а впоследствии заявила, что она не помнит. Риза
на иконе была прикреплена, и никто гвоздей не вынимал, и кроме иконы
«Благовещение», на которой не было ризы, все иконы были с ризами. 4).
Обвиняемая Наталья: что опись хранилась в ризнице в ящике, и после ограбления
была составлена опись (акт) похищенного, которая хранится в монастыре в ризнице,
и о том, составлялась ли другая, новая инвентарная книга монастыря, должна
знать Евгения; опись же церковных ценностей подворья хранится в подворье, а
может быть, и в монастыре, но в ризнице монастыря ее не было. Налеты на
монастырь после 8 сентября 1921 года были, но не на церковь <...>.
Преображенская церковь
Когда сотрудник Наркомата РКИ в качестве представителя КрымЦИК
Попандопуло предъявил священнику Молчанову мандат от 9 марта 1922 года за №
144/С на право изъятия им ценностей и попросил представить старую опись,
настоятель заявил, что без собрания верующих ничего сделать не может, и просил
прийти в 8-9 часов вечера. В назначенное время в храме оказалась масса народу,
перед которым на возвышении стоял настоятель. Священник Молчанов, представив
сотрудника прихожанам, заявил, что после краткой молитвы можно будет приступить
к изъятию. Прихожане смотрели на сотрудника весьма недружелюбно, и, когда после
молитвы священник спросил их, что они могут дать, ответом был полный отказ с
заявлением, что они сами голодают и т. д. Обсуждение длилось около получаса, и,
когда один из присутствующих вступил в защиту голодающих, сотрудник предложил
священнику предъявить старую опись, на что получил ответ, что старой описи нет,
а есть новая, а на вопрос сотрудника к прихожанам, дадут ли они что-либо,
священник вспомнил, что в архиве есть старые ризы с икон, каковые и можно
выдать без ущерба. Присутствовавший староста Салтиссек все время шнырял около
прихожан и шептал им что-то на ухо. Был составлен акт, подписанный настоятелем,
старостой и дьяконом Злюченко, председателем приходского совета и двумя
представителями мирян. Изъято было пять риз с икон из 17 и пять светильников из
семи. Утварь оказалась не ценной. Заявлено в акте о двукратном ограблении
церкви, когда и была унесена ценная утварь; опись составлена в декабре 1921
года, и о выдаче указанного был составлен протокол общего собрания прихожан. К
делу приобщено отношение приходского совета настоятеля Молчанова в Президиум
союза правления церквей г. Симферополя от 23 марта сего года за № 32 с
приложением акта приходского совета от 21 марта сего года о том, что старая
опись и летопись пропали при выселении причта из квартиры и что ценная утварь
была унесена во время имевших место в храме краж в сентябре 1921 года и феврале
1922 года, о чем сообщалось в угрозыск.
При втором дополнительном изъятии, давшем, кроме 23 риз с икон
разных размеров, 6 лампад и обложки с Евангелия, произведенном заместителем
председателя комиссии Шведовым и членом комиссии Ковалевским. Когда комиссия
решила снять ризы с икон главного алтаря, священники всячески препятствовали
этому, выражая негодование, называя это кощунством, заявляя, что к таким мерам
власть никогда не прибегала, и выражали сомнения в цели изъятия. Так как все
это действовало возбуждающе на все увеличивающуюся толпу народа, комиссия была
вынуждена предупредить священника, что он будет взят заложником, если не
уймется, после чего он успокоился, а толпа стала расходиться. Когда
потребовались мешки, то дали только по настоянию комиссии. При ревизии
канцелярии епископа был обнаружен рапорт священника Молчанова о краже ценной
утвари и других вещей в храме 16 сентября 1921 года. На запрос в угрозыск
получена справка, что об ограблении Преображенской церкви было заявлено 4 марта
1923 года.
Спрошенные в качестве обвиняемых:
1) настоятель храма, он же председатель приходского совета священник
Молчанов Константин Васильевич в: а) сокрытии описи и церковных ценностей, б)
агитации против изъятия церковных ценностей, в) сопротивлении изъятию церковных
ценностей, г) ведении активных мероприятий против изъятия, д) подстрекательстве
прихожан против изъятия церковных ценностей. 2) дьякон, он же секретарь
приходского совета Зинченко Иван Макарович в: а) соучастии в сокрытии церковных
ценностей, б) ведении пассивной обороны против изъятия. 3) сторож Зискин Антон
Аверьянович, 4) сторож Качанов Дмитрий Зиновьевич - в том же <...>.
Трехсвятительская церковь
Изъятие производилось по мандату от 9 марта за № 144/С
представителем КрымЦИК сотрудником Наркомата РКИ Попандопуло 10 марта в
присутствии настоятеля храма священника Маркова и представителя прихожан
Монастырлы Харлампия Афанасьевича, Углицкого А.Н., Герасимовой А.А. Была
предъявлена опись 80-х годов, по которой налицо не оказалось много ценной утвари
и предметов. По заявлению настоятеля, часть предметов была украдена 13 декабря
1921 года и в ночь на 9 марта 1923 года, и часть конфискована Особым Отделом
4-й Армии при размещении военного госпиталя в помещении санатория, в каковом
находилась церковь.
Оправдательных документов предъявлено не было. Отношение к изъятию
было сочувственное, и священник Марков отказался от серебряной утвари, заявляя,
что он может служить при металлической. При втором, дополнительном изъятии
зампредом комиссии Шведовым и членом комиссии Ковалевским присутствовал один
настоятель священник Марков. Было взято все оставленное при первом изъятии, все
находилось на квартире настоятеля, объяснившего это опасением кражи, так как
таковая имела место недавно, и в церкви был действительно непорядок. Согласно
заключению комиссии по делу изъятия Эндека, церковь эта старая, в ней должны
быть ценности, но охранялась она слабо и потому бывали кражи. Согласно справкам
угрозыска о краже в Трехсвятительской церкви в ночь на 9 марта было заявлено и
возбуждено дело у нарсудьи 2-го участка.
Спрошенные в качестве обвиняемых:
1) настоятель храма, он же председатель приходского совета священник
Марков Дмитрий Константинович, 2) староста Монастырлы Харлампий Афанасьевич, 3)
помощник старосты Герасимова Анна Александровна в: а) сокрытии церковных
ценностей и небрежном хранении их - виновными себя в вышеуказанных
преступлениях не признали и объяснили: 1) обвиняемый Марков Дмитрий при изъятии
заявил ввиду отсутствия ценностей, что часть была конфискована Особым Отделом
4-й Армии до его вступления в должность в январе 1921 года, а затем остальные
унесены при кражах: в декабре 1921 года и в марте 1922-го, и о последней краже
представил акт в угрозыск. Ввиду того, что при первой краже не заявил в
милицию, признавая, что действительно допустил оплошность, готов, если трибунал
согласится и помогут прихожане, внести стоимость украденного <...>.
Допрошенный по делу в качестве свидетеля механик - шофер Крымского
военкомата Лабейт Оскар Августович показал, что он был членом группы содействия
в РКИ при госпитале и участвовал при осмотре помещения семинарии, где была
обнаружена комната, замкнутая за церковной печатью. В ней оказалось церковное
имущество. Тогда было сообщено в Особый Отдел 4-й Армии, и церковное имущество
было передано в Центральное управление курортами Крыма. Последний на таковое
ответил, что документов на поступление к ним ценностей в политчасти не имеется.
При ревизии канцелярии епископа обнаружен рапорт священника Маркова по краже в
декабре 1921 года.
Николаевская церковь
(бывшая Военно-Гарнизонная,
ул. Розы Люксембург)
Командированному для изъятия представителю КрымЦИК сотруднику
Наркомата РКИ Алексееву в первый день не удалось собрать лиц, ведающих
церковным имуществом. На следующий день, 10 марта, был приглашен настоятель
Александро-Невской церкви протоиерей Игнатенко, оказавшийся временно
прикомандированным исполнять обязанности священника при Николаевской церкви.
Изъятие было произведено в присутствии председателя приходского совета Волкова,
старосты Корчагина и прихожан З.Н.Капаева и Ховращенко и А.Ф.Александрова
(настоятель церкви священник Бычковский так и не явился). Старой описи не
оказалось. Была представлена новая опись, в которой качество предметов было не
обозначено. Ценности выдавались по решению собравшихся прихожан, большей частью
женщин, за спинами которых прятались представители храма. Подтверждая решения
прихожан, заметно было стремление дать как можно меньше. Приходилось
торговаться, например, несмотря на то, что для замены серебряной чаши была
металлическая позолоченная, серебряную пришлось оставить, равно как и другие
ценные предметы церковной утвари. При производстве второго дополнительного
изъятия, произведенного заместителем председателя комиссии Шведовым и членом
комиссии Ковалевским, настоятель Бычковский отсутствовал и в этот раз.
Присутствовали протоиерей Игнатенко и староста Корчагин. Выяснилось, что
наличие даже не совпадало с недавно составленной старостой описью, а в
пономарке было найдено 23 иконы, с 19-ти ризы уже были сняты неизвестно кем и
незадолго до изъятия. А кроме того, оказалось, что староста припрятал два
серебряных венца и дарохранительницу. Венцы были запрятаны за иконой «Моление о
чаше», а дарохранительница - в алтаре на Горнем месте, о чем и был составлен
протокол и сообщено в ГПУ, и церковь была опечатана. При обыске у старосты
обнаружено письмо на имя Корчагина священника Троицкого, из которого видно, что
он выехал из города Симферополя в Москву в 20-х числах февраля 1922 года. Кроме
того, что настоятелем церкви Николаевской был Баженов Сергий, что ключи от
ризницы находятся «на окне, где книги», и там же в ризнице хранится опись
имущества, и что недостающие ценности, в том числе иконы и серебряный крест,
взяты Баженовым, на что имеются расписки, а список украденных из церкви вещей
находится у епископа. Список других вещей передан Корчагину. В сторожке
остались таз и кувшин, а другой кувшин взят каким-то «Борисом Ивановичем». О
том, что он оставил все в порядке, просит сообщить в совет. Согласно заключению
секретаря комиссии Эндека, в том храме хранились ценности другой полковой
церкви и военно-кладбищенской. Должно быть много серебряных вещей, серебряных
напрестольных крестов и Евангелий. При белых храм охранялся караулом, так что
кражи в то время не могло быть.
При ревизии канцелярии епископа обнаружено два рапорта: 1)
настоятеля храма Бычковского и бывшего настоятеля Троицкого о кражах 6 июля и
10 марта сего года. О кражах в угрозыск заявлений не поступало, хотя в рапортах
указано, что таковое было сделано.
Допрошенные в качестве обвиняемых <...> виновными себя не
признали и объяснили: 1). Обвиняемый Бычковский Анатолий Константинович
назначен заместителем священника Троицкого 7 марта, состоял таковым до 8 апреля
1922 года. Ни старой описи, ни церковного имущества не принимал, не считал себя
настоятелем. Принял по описи, составленной при изъятии, и руководствовался ею.
Кражи произошли между 19 и 22 марта, так как ценности похищены не были, то не
может быть обвинен в симуляции. Активной обороны не вел. 2). Обвиняемый
Игнатенко Димитрий [Феофанович] во время первого изъятия присутствовал
совершенно случайно, будучи приглашен с улицы старостой. Сняв с алтаря и
ризницы ценные предметы, показал их комиссии и ушел, отказавшись от дальнейшего
участия в деле изъятия и подписи акта как лицо постороннее. В эту церковь с
ведома епископа был приглашен старостой для богослужения и треб, и никаких
других обязанностей ни тогда, ни теперь по церкви не имел. Как настоятель
другой, Александро-Невской церкви и как временно прикомандированный к первой до
возвращения из Москвы священника Троицкого <...>, был приглашен на второе
дополнительное изъятие и подписал акты. Сам же заявил комиссии, что в пономарке
имеются иконы в большом шкафу, чем скорее способствовал делу изъятия. О
спрятанных церковным старостой вещах не знал. Присутствовал при третьем изъятии
потому, что после второго изъятия ключи комиссией были переданы ему
<...>.
Скорбященская церковь
Все ценности, находившиеся в означенной церкви, были сданы согласно
постановлению членов общины церкви от 15.XI.1922 г. до прихода комиссии по
изъятию.
Церковь Рождества
Богородицы
(при больнице
Таранова-Белозерова)
Изъятие производилось 11 марта 1922 года представителем КрымЦИК
сотрудником Наркомата РКИ Алексеевым на основании мандата от 9/III с.г. за №
144/С в присутствии настоятеля протоиерея Мезенцева, товарища председателя
приходского совета Якимова и члена Мазанько. Старой описи не оказалось, была
предъявлена опись, составленная 28 сентября 1921 года, по каковой и
производилось изъятие. Настоятель, пригласивший для неизвестной цели на изъятие
сиделок и сотрудников больницы, без прихожан не решался выдать ценности, в силу
чего и заявил, что часть вещей украдена 21 февраля сего года, чаша и дискос необходимы
для богослужения, что часть икон принадлежит прихожанам; изъято было
незначительное количество ценностей. 12 же марта состоялось собрание прихожан в
числе 54 человек, на коем было постановлено выдать лом серебра в незначительном
количестве и 8 риз с икон, сосуды же, необходимые для богослужения, икона
Тихвинской Божией Матери, киот с 7-ю небольшими иконами и иконы прихожан
признаны не подлежащими изъятию. Первая как пожертвованная при учреждении
больницы, вторая - устроителя богадельни при больнице и третьи - как сданные на
хранение прихожанами и им принадлежащие. Согласно этому постановлению, не было
13 марта тем же представителем КрымЦИК произведено изъятие. Во время
производства дополнительного изъятия комиссия в лице зампреда Шведова и члена
Ковалевского встретила протоиерея Мезенцева и решила сейчас же пойти для
вторичного обследования его храма, но настоятель заявил, что идет на кладбище и
дополнительное изъятие было установлено произвести в 10 часов утра следующего
дня. Когда комиссия около 7 часов вечера возвращалась с работы и опять
проходила мимо больничной церкви, подойдя к ней, нашла застекленную дверь и
церковь запертой, а деревянную - открытой. В храме был свет, и на стук
показался настоятель Мезенцев, сказав «сейчас», ушел внутрь храма, хотя ключ
был в дверях. Когда один из членов комиссии подошел к другой, застекленной
двери, ведущей в коридор больницы, в нее кто-то заглянул изнутри храма и
спрятался. По возвращении его к первой двери последняя уже оказалась открытой,
и другой член комиссии, Ковалевский, вошел в храм, где были священник, его сын
лет 13, пономарь и уборщица. Около свечного ящика валялась кружка, ящики, на
кассе - бумага, свертки, и священник объяснял это подготовлением для облегчения
работы комиссии, каковая немедленно приступила к изъятию по временной описи, за
отсутствием инвентарной книги, причем священник всячески противился изъятию,
делая заключения, что они будут бесконечны, а когда комиссия предложила ему
помогать изъятию, он, называя таковое кощунством и поношением, отказался, и
только после заявления, что он будет взят заложником в случае дальнейшего
противодействия, вынужденный, стал помогать. Когда понадобились инструменты и
по настоятельному требованию комиссии пономарь пошел за ними, а уборщица вошла
одновременно в дверь, ведущую в коридор больницы, не прошло и двух минут, как
раздался набатный звон. Священник заявил, что он не знает, что это, и в то же
время в храм стали заходить возмущенные граждане, а на вопрос, кто ударил в
набат, вошедшая женщина заявила, что она, так как ей сказали, что церковь
грабят, а кто сказал, не указала, заявив, что это для комиссии безразлично.
Узнав, что в храме комиссия по изъятию, граждане разошлись. Ударившая в набат
была задержана, и оказалась заведующей хозяйственной частью больницы. При
проверке свертков в кассе в них оказались деньги из кружек с надписью «в пользу
голодающих», в которых еще оставались медные деньги. Надписи «в пользу
голодающих» были надломлены и наполовину сняты. Была обнаружена кладовая при
коридоре больницы, в которой были свежие следы снятых икон и иконы, с которых
были сняты ризы. Согласно заключению секретаря комиссии по изъятию Эндека,
Мезенцев служит в храме лет 20. Должен был следить и знать обо всем, как и за
описями. Храм должен быть богат.
Спрошенные в качестве обвиняемых:
<...>1). Обвиняемый протоиерей Мезенцев Николай: ризы с икон и
сосуды не были выданы при первоначальном изъятии согласно постановлению
прихожан от 12 марта, вынесенному после литургии. Никаких сотрудников в храм
при изъятии не приглашал. Опись до 1917 года представить не мог потому, что
таковая находилась у старосты - устроителя больницы Панченко, а по его смерти в
1919 году - у его сына, который в 1920 году при вступлении красных войск в Крым
уехал неожиданно за границу, а имущество его было реквизировано, и опись
пропала. На предложение встретившихся членов комиссии Шведова и Ковалевского
сейчас же произвести изъятие ответил, что должен идти на кладбище и условился
приступить к изъятию в 10 часов утра следующего дня, а когда сообщил об этом
псаломщику, то решили оба, как служащие в учреждениях, приготовить все ценности
с вечера, чем и занялись, а когда пришла комиссия, то пошел взять ключи, чтобы
впустить ее членов. В это время в церкви производилась уборка. Свертки бумаги
были вынуты из ящиков, чтобы достать находившиеся под ними иконы. Кружки были
на замках. Там было около 12 рублей медью, собранных еще с 1914 года в пользу
голодающих. Деньги не были сданы в ПОМГОЛ, так как говорили, что медь не
принимают. Набатного звона даже не слыхал, а Прокофьева сказала, что звонила,
так как сообщили, что церковь грабят. Входили в церковь служащие больницы.
Препирательств не было, не называл изъятие кощунством, не говорил, что изъятия
будут бесконечны. Просил, чтобы не снимали ризы с икон - дар устроителя
больницы Панченко, так как в скором времени должно было быть 100-летие
больницы, а икона была единственной памятью. Также и с другой иконой как данной
на хранение, на что представил расписку, но комиссия не обратила на нее
внимания. Ризы с икон в кладовой были сняты во время первого изъятия,
оставленные иконы и поломанные лампадки давно были снесены туда уборщицей, и
она уже забыла о них. Сын Сергей, служивший по мобилизации у добровольцев,
расстрелян в Севастополе в 1920 году.
2). Обвиняемый Базеев Михаил Ефимович, псаломщик: при первом изъятии
он не был, но священником было заявлено собранию верующих, что 12 марта
состоится изъятие, и прихожане после литургии вынесли постановление: просить
комиссию оставить дары устроителя больницы и другие предметы. Когда
возвращались с кладбища, священник сообщил, что на следующий день в 10 часов
утра состоится второе изъятие, и сожалел, что не будет никого из членов
приходского совета, и просил его прийти, но он отказался как состоявший тогда
на службе в учреждении. Тогда Мезенцев предложил прийти сейчас же в церковь и
приготовить ценности, где в это время шла уборка. Какие ценности имелись,
обвиняемый не знает, так как к этому делу он как псаломщик и регент не
причастен. Ему священник предложил заняться разборкой шкафчиков с нотами,
книгами и металлическими подсвечниками, а сам стал разбирать свечной столик. Но
не прошло и 10 минут, как кто-то постучал. Священник узнал, кто, взял ключ и
открыл дверь.
Допрошенная в качестве свидетеля Мазенко Анна Ивановна показала, что
с улицы вошли человек 10-12 и возмущались изъятием, но священник сказал, чтобы
не мешали, и возмущавшиеся ушли, а затем и остальные. Прокофьева, когда у нее
спросили про звон, сказала, что звонила на чай <...>.
Николаевская
церковь
(Екатерининская
улица)
Изъятие производилось представителем КрымЦИК сотрудником Наркомата
РКИ Бондаренко 9 марта 1922 года в присутствии настоятеля церкви протоиерея
Беcсонова, членов приходского совета
Ермакова Тихона Кузьмича, Комбурлея Александра Петровича, Кудрякова
Тихона Сергеевича, причем, согласно данным инвентарной книги, оказалась
недостача: крестов - 3, сосудов - 2, дарохранительниц - 2, которые согласно
заявлению причта были похищены, в подтверждение чего был представлен акт,
подписанный настоятелем, старостой и двумя прихожанами с заявлением, что о
краже было сообщено в угрозыск, что подтвердилось сообщением угрозыска на
запрос, но ввиду незначительного количества изъятых в этой церкви ценностей
первый раз, 12 марта 1922 года было произведено дополнительное изъятие и
найдено значительное количество церковных ценностей, в числе коих оказались и
два напрестольных креста; и неделю спустя настоятель Бессонов явился в комиссию
и заявил, что у него на складе имеется церковное имущество закрытых трех
церквей: тюремной, Адлербергской и Фабра, и при осмотре того же числа, то есть
19 мая, из этого имущества было изъято значительное количество ценностей. На
вопрос, почему он, настоятель, не заявил об этом при дополнительном изъятии, то
есть 12 мая, протоиерей Бессонов ответил, что у него не был подготовлен
материал, списки и расписки о передаче части этого имущества другим церквам,
обещал их подготовить. К делу представлены заявления церквей из округа о
предоставлении им необходимых богослужебных предметов из поименованных выше
закрытых церквей с резолюциями епископа о выдаче после опубликования декрета об
отделении церкви от государства, но с неудовлетворительными документами в
получении хранимого, причем все имущество закрытых церквей было принято
настоятелем Николаевской церкви, но сдано на хранение приходскому совету.
Спрошенные в качестве обвиняемых <...>:
1).Обвиняемый Бессонов Николай Иванович: представителю КрымЦИК была
представлена подробная опись 1912 года, но изъятию по его заявлению подлежат
предметы, без которых можно обойтись при богослужении, и, несмотря на это,
полный евхаристический прибор, который ни в одной церкви Симферополя в первое
изъятие изъят не был, был сдан.
Производивший изъятие в Архиерейской церкви поставил в пример Николаевскую.
Сдана была риза с иконы особо чтимой Иверской Божией Матери, по указанию
обвиняемого снятая членом совета Яковлевым. Выдано было единственное кадило,
которое нечем было заменить. С 24 апреля в храме было прочитано послание
Патриарха Тихона о содействии изъятию, и в этот же день состоялось заседание
приходского совета, на котором постановлено было выдать, если потребуется,
ценности. Был устроен сбор, давший пять миллионов рублей, и, кроме того, как
благочинный Симферопольского округа, организовал сбор по другим причтам, давшим
пятнадцать миллионов рублей в пользу голодающих. Все деньги сданы по квитанции
представителям комиссии ПОМГОЛа второго изъятия, хоть и не нужно было, так как
у нее была опись, указывавшая на бывшую в 1921 году кражу как на причину
недостающих ценностей по описи. Акт тоже был у комиссии. Ухищрений никаких не
проявлял, и не было смысла, так как все было на виду. Не клялся, что ценностей
больше нет, просто сказал, что нет, и сказал правду, так как действительно в
церкви их не было, что же касается имущества ликвидированных церквей, то оно
дома в особом помещении, и я считал это особым делом, где так оно и значилось у
члена комиссии Шведова. Имущество этих домовых церквей при приходе советских
войск <...> было брошено на произвол судьбы, и он, Бессонов, как
благочинный сохранил его. На своих плечах переносил, составил описи и хранил.
Не заявил еще и потому, что нужно было привести в порядок документы, касающиеся
этого имущества, сам заявил о нем, и имущество было сдано 19 мая, причем сдана
большая ценная риза с иконы приходского совета, ранее нигде не записанная, если
бы было желание укрыть, то возможно было бы, но этого не сделано. 3 июня сдана
была еще одна серебряная риза. 21 декабря 1921 года было служение в церкви, и,
так как должна быть вечерняя служба, то ключи оставил у сторожа Алехина, но
часа в 4 он пришел и заявил, что он пошел убрать церковь и заметил беспорядок в
ней, вещи разбросаны по полу, когда пришли в церковь, там была картина
разрушения: двери, запиравшиеся изнутри, выходившие во двор, оказались
открытыми. Послал за старостой, она заявила в ОРТЧК, сказали, не их дело,
заявление в милицию и розыски оказались бесплодными. Агент не явился, и только
на второй день привели все в порядок. Воры вошли через парадную дверь, и двое
мальчиков, проходивших мимо храма около 5 часов, видели, как какой-то мужчина
вынес узел из храма. Вторая кража была 5 мая, и взяты были преимущественно
металлические вещи и серебряный напрестольный крест <...>.
см. Священномученик Никодим Архиепископ Костромской и Галичский. Приложение- Окончание
прот. Николай Доненко
[an error occurred while processing this directive]
Украинская баннерная сеть
|
