«Поминайте Наставники ваша, иже глаголаша вам Слово Божие: ихже взирающе
на скончание жительства, подражайте Вере их» (Евр.
13, 7)
Вчера, 29 августа, в попразднство Успения Пресвятой Богородицы и день памяти Феодоровской иконы Божией Матери
в Киеве в 1315 после случившегося инсульта почил о Господе
Великий Киевский Старец — Ветеран Великой Отечественной войны — Протоирей
Михаил (Бойко). Глубоко почитаемый и горячо любимый православным народом не
только в Киеве, но и по всей Руси Батюшка каждый день исповедывал
своих духовных чад и паломников со всего мира в Киевском Свято-Покровском
женском монастыре. Не смотря на то, что из-за болезни в последнее время сам уже
ходить не мог, он приезжал на исповедь, чтобы
преподать Благословение и Любовь Божию людям. Все,
кто приходил к нему, ощущали почивающую в нём Благодать Божию
и всегда получали духовную помощь. Каждому он преподавал необходимое и полезное
духовное наставление, и выводил на узкий Путь Спасения.
Мужественно сражался о.
Михаил за Православную Русь более полувека назад в Великой Отечественной войне,
а затем в духовной брани, ведя непримиримую борьбу с врагом рода человеческого
– диаволом за спасение человеческих душ. Как добрый
Воин Небесного Царя он до последнего дня своей временной земной жизни
непрестанно стоял на страже Православной Веры, ограждая в последнее время своих
духовных чад от вступления в электронный концлагерь, принятия идентификационных
номеров, электронных карточек и микрочипов. Батюшка, как истинный ревнитель
Православия (как и Старец Паисий
Афонский (+1994) в Греции) постоянно приезжал на молитвенные стояния к
Верховной Раде против идентификационных кодов, которые впоследствии (16 июля
1999 г.) привели к принятию Закона № 1003-XIV, дающего право жить без
кодов. И именно за эту проповедь Евангельской Истины, за его пламенную Веру, за
огненную ревность о Правде Божией и Правде Церковной очень
многие враги Божии возненавидели Батюшку и делали всё
возможное для того, чтобы он прекратил свою борьбу против бесовских кодов
грядущего антихриста и замолчал… Но, не смотря на это,
он не пошёл на поводу у сильных мира сего и до конца стоял за Истину,
свидетельствуя перед всем народом: «Не бойся, малое стадо: яко благоизволи Отец Ваш дати вам Царство» (Лук. 12, 32).
И все мы глубоко верим и
надеемся на его молитвенное предстательство пред
Господом нашим Иисусом Христом за нас грешных.
Дадим же ему наше последнее
целование.
Сейчас в Царском Киевском
Покровском женском монастыре выстроилась многочисленная очередь духовных чад о.
Михаила, желающих в последний раз попрощаться с Батюшкой.
А утром 1 сентября в
Покровском монастыре состоится погребение о. Михаила…
«…Со Святыми
упокой, Христе, душу раба Твоего, идеже
несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но Жизнь безконечная…»
Соб.
Корр. Союза Православных Братств Украины УПЦ МП.
30 августа 2003 г., «Украина Шенгенская»
Протоиерей Михаил БОЙКО:
«Я воевал за Русь Православную»
Отечественная
война была действительно и Великой, и Священной. А еще — она была внезапной.
Это
ошеломило страну. Ведь Германия считалась нашим союзником,
Сталин,
подавленный и растерянный, на несколько дней даже исчез из Москвы, а, вернувшись, говорят в народе,
принял решение, казалось бы, совершенно непредсказуемое, — открыть по всей стране
храмы и монастыри, возвратить из лагерей и тюрем всех священников. И, главное,
обойти Москву, Ленинград и Сталинград крестным кодом со Святой иконой Казанской
Божьей Матери. Эти три города врагу так и не сдадут. Сам же безбожный вождь
обратился к народу со словами: «Дорогие
братья и сестры!»,
вместо
традиционно пролетарского «Уважаемые товарищи».
Видать,
бывшему семинаристу Сосо в этой безнадежной ситуации
надеяться было больше не на кого...
Михаилу
Бойко было тогда всего пятнадцать, потому всеобщая мобилизация его не
коснулась, а вот старшие братья ушли добровольцами на фронт. В сорок четвертом,
когда родную Полтаву освободили, Михаил и сам последовал примеру братьев. Хотя,
в общем, мог бы этого и не делать. Юноша уже прислуживал Архиепископу, а
согласно новому приказу, всех служителей Церкви велено
было не трогать. Поэтому первый вопрос отцу Михаилу вполне естественен: «Почему Вы, батюшка, не
воспользовались своей законной бронью, когда даже из
действующей армии священников уже отзывали?».
СТЫДНО
— НЕ ВОЕВАТЬ...
Прот. Михаил: Да, действительно, тогда
говорили — воевать, мол, у нас
есть кому, а вот молиться — некому.
Но, знаете, когда я увидел, что все мои сверстники ушли на фронт, стало как-то
неприятно, даже стыдно. Я что — калека?
Или, хуже того, —
трус?
Кор.: Отец Михаил, но ведь
там, на передовой, стреляли. Жертвы уже исчислялись миллионами. А Вы такой
молодой, и вся жизнь впереди. Неужто не страшно было
идти под пули?
Прот. Михаил: Абсолютно не страшно. Тем более, что отец, а он был священником, меня на это благословил.
Дело-то святое. Пришел я в военкомат, доложил. Там обрадовались: «Очень хорошо, - говорят,
- будешь минометчиком».
Собрали нас
и отправили в Донецкую область. Учить воевать. Но миномет не дали, зато
приставили к... молотилкам. Надо было для начала помочь колхозникам собрать
урожай. А жарища стояла страшная, пыль столбом, грохот.... Тоже,
знаете ли, фронт, только трудовой. Ну, как обычно у нас, «битва за урожай».
В воскресенье дали
выходной. А я заметил, что в соседнем селе храм есть. Раненько встал и побежал
туда. Вы знаете, только вошел под его своды, сразу даже и не понял, где
нахожусь: то ли на небе, то ли на земле.... Такая
радость снизошла необыкновенная. Хотя, казалось бы, пустая сельская церковь,
батюшка-старичок, две бабки невпопад голосят на клиросе. А чувство
Божественное. Я и не заметил, когда служба кончилась. Очнулся - на земле стою,
а передо мной целая лужа слез... Батюшка увидел, что солдат плачет, подошел, на
завтрак пригласил. Я и остался там до вечера.
А потом повезли нас на
фронт. Как сообщили об этом, мы все в один голос: «Ура!».
Кор.: Это был такой прилив
патриотизма?
Прот. Михаил: Все значительно проще — кормили нас ужасно. На
первое блюдо — жидкие щи, на второе — густые щи. Правда, мне,
пережившему голодомор, было не привыкать. Так вот, когда привезли нас в штаб
армии, у ребят враз оптимизма поубавилось.
Артиллерийскую канонаду услышали. Сразу фантазия заработала, жуткие картины
начала рисовать. Многие принялись тут же запасное белье на водку менять — на смерть ведь идем. А
тут и «покупатели» с передовой пожаловали,
и среди них капитан. Крепкий такой, видный, настоящий сибиряк — жесты уверенные, речь с матерком. Ух, думаю, такого парня, поди,
и пуля не берет. Вот бы взял меня к себе. Но мы-то минометчики, а он — автоматчик. Не взял...
Но Бог дал мне увидеть
этого капитана перед смертью. Прошили его четыре пулеметные пули. Я как раз в
санбате был с легким ранением и помогал его на операционный стол укладывать.
Его сухие губы еле слышно шептали: «Господи, Господи, Господи...». С этим словом он и
отошел...
АВТОГРАФ
НА РЕЙХСТАГЕ
Кор.: Отец Михаил, я знаю,
что фронтовики не особо охотно рассказывают о своих ранениях и контузиях, но
коль скоро мы затронули эту тему, то, извините, миловал ли Господь Вас от
кровавых отметин войны?
Прот. Михаил: Ну что же это за война без санбата.... Было у меня несколько ранений, но, как говорится,
случается хуже. Мы как раз отбивали немецкую атаку под городом Фюрсенвальде. Почувствовал удар в щеку, но не придал этому
значения. Операция закончилась, прозвучала команда «отбой», все поднялись, — а я весь в крови.. Отвезли меня временно в какой-то сарайчик, подальше от
линии фронта. Лежу себе, приятно так стало, как будто на Пасху. Вокруг все
гремит, а мне кажется, что это колокола звонят. Думаю, неужели так сладостно
умирать...
А потом вдруг стало
обидно. Мы же Шпрее форсировали. Считай, вот он — Берлин, а я в бинтах этих прохлаждаюсь. Как же
это так — быть на фронте и Берлина
не увидеть. Немножко возроптал я на Бога, Но потом раскаялся. Отлежался в этом
сарайчике и думаю, —
пока меня в
санчасть отвезут, пройдусь-ка я на передовую,
товарищей своих проведаю. Иду, и вдруг вижу — навстречу мне повозка несется, а в ней трое моих товарищей.
Качаются, орут не своими голосами, глаза закатывают, меня не узнают...
Оказалось, что после боя
нашли они спирт немецкий, а он оказался отравленным.
Кор.: Получается, что если бы
Вас не ранило, быть Вам в этой повозке четвертым?
Прот. Михаил: Конечно! Мы же голодные были, а кухню привозили
только после боя. Так что поблагодарил я Бога за то, что меня сохранил. И
Берлин я увидел. Ранило-то меня 24 апреля, а Берлин пал 2-го мая. Рана оказалась
не слишком тяжелая, и вскоре повезли нас в «Логово зверя». Как
бы на экскурсию. Прошелся под Бранденбургскими воротами и даже на Рейхстаге
расписался. На одной из колонн. Так и написал: «Бойко. Полтава» . Хотел и на парад Победы
в Москву попасть, да одного сантиметра не хватило.
Кор.: Это как? Образно
говоря?
Прот. Михаил: Почему же «образно»? Сантиметр
он и есть сантиметр. Тут вообще целая история. Когда оказался на фронте — был самым маленьким в
строю. Всего метр шестьдесят два, а под конец войны, считай за год, вдруг
вымахал до метра семьдесят девять. Но все равно до Парада Победы не дорос — чтобы пройтись
по Красной площади надо было иметь метр восемьдесят. Не повезло — в Берлине был, а до
Москвы чуть-чуть «не дотянул»...
ВРЕМЯ
НАГРАД
Кор.: Награды войны. Для
многих фронтовиков —
это все,
что им осталось для воспоминаний. Что Вы, отец Михаил, вспоминаете, глядя на
свои боевые ордена и медали?
Прот. Михаил: Ну, скажем, все то же свое ранение за 16 дней
до Победы. После всего случившегося на передовую прибыл командир батальона, а
мой командир ему и докладывает, что, мол, такой-то остался на поле боя,
несмотря на ранение. Комбат пожал мне руку и сказал: «Наградим вас орденом
солдатской Славы».
Я, конечно,
в ответ: «Служу Советскому Союзу!».
И вот пришло время
наград. Я стою в строю грудью вперед. Фамилия «Бойко» вторая, так что ждать не долго. И вот — «А» прошла, «Б» прошла, «Г», «Д»... Что такое? Думаю, может,
буду дальше, в каком-то особом списке. Не дождался.
Кор.: В чем же причина?
Прот. Михаил: А причина была одна — я человек верующий.
Кор.: И об этом знали?
Прот. Михаил: Конечно. Еще в боях на Висле меня вызвали в
штаб полка и предложили поехать на курсы лейтенантов. Я естественно
поблагодарил за доверие, а сам думаю — как же от всего этого избавиться. Впрочем, вот и избавление — анкету ведь надо
заполнить! А там графы разные. Почему не комсомолец, почему не коммунист? Ах,
верующий, псаломщиком работал.... Очень хорошо, мы
вызовем вас в другой раз.... А я думаю — как же, вызовете...
Кор.: И все же, дорогой отец
Михаил, не обидно ли, столько выстрадав, — не получить ничего?
_Отец Михаил загадочно
улыбнулся и, обращаясь куда-то вглубь квартиры, воскликнул; «Ируся, а покажи-ка мой
пиджак, пожалуйста!».
И девушка,
одна из тридцати внучек и внуков батюшки, внесла в комнату, звенящий от золота
боевых наград, пиджак.
Прот. Михаил: Через год после войны совершенно случайно
встретился я со своим командиром роты. Обнялись, поцеловались. «А где твои ордена?» — спрашивает. «Да нет их, — говорю, — я же
как бы не воевал...».
В общем, он
пошел куда следует, кулаком стукнул, «нажал»,
— и в
результате через год после войны я получил все свои награды.
ИСПОВЕДЬ
Рассматриваем фронтовой
фотоальбом отца Михаила. Молодые красивые лица его боевых друзей. И сам он,
статный и везде улыбающийся. Вдруг среди тускловатых снимков промелькнула
газетная вырезка, а на ней фронтовая фотография. В разрушенном зале над роялем,
неизвестно как уцелевшем, склонился солдат.
Прот. Михаил: Эта вырезка напомнила мне меня самого. Иногда
даже кажется, что за этим роялем я и есть ...
Помню, наша часть стояла
в резерве, и мы зашли в один немецкий дом. Все там было вверх дном, а в углу
стояло пианино. Совершенно целехонькое. А я ведь
человек музыкальный, практически на всех инструментах играю. Сел я за него и
сыграл. «Покаяние» Веделя. Было так странно;
война, смерть —
и эта
божественная музыка в чужой стране...
Тогда я сказал себе: «Господи, я не прошу у
Тебя ничего. Не прошу, чтобы меня не ранило, не прошу, чтобы меня не убило. А
прошу единственное — дай мне быть с Тобой! Или здесь, на земле, или там, на небе.
Как Ты хочешь».
Я понял, что тело
зависит от Бога, а душа еще и от меня. Поэтому стремиться надо, всеми силами
стремиться, чтобы душа моя была не подлая. Чтобы в сражении со злом она
победила.
Нет, я не за Сталина
воевал. Я воевал за Русь Православную.
Беседовал Валерий МАЙКУТ
газета «Sos» (г. Киев)
«МУЖ И ЖЕНА НЕРАЗДЕЛИМЫ, КАК СКРИПКА И СМЫЧОК»
Творец учит: брак - это союз двух
сердец, союз на всю жизнь. А как же иначе, если после венчания мужчина и
женщина составляют одну плоть, единое целое? Так же, как, скажем, скрипка и
смычок или иголка и нитка, - чего они стоят порознь?
Христианство не разделяет современной
мирской точки зрения на развод как на «перегруппировку партнеров», которую
можно совершать всякий раз, как только проходит влюбленность или один из
супругов увлечется кем-то на стороне. Тех, кто бросает своих мужей и жен, можно
назвать одним словом - предатель. Ведь они венчались в храме, давали при
свидетелях слово хранить верность друг другу до самой смерти...
Большое внимание этому аспекту
супружеской жизни уделяет и апостол Павел: в Первом
Послании к Коринфянам он говорит, что развод недопустим даже в том случае,
когда один из супругов неверующий. Так что если твоя неверующая половинка тебя
не прогоняет, то ты не имеешь права ее оставлять: кто знает - вдруг спасешь её
своей верой? В Писании говорится, что муж - нехристианин освящается верующей
женой, так же как и жена - нехристианка освящается
мужем-христианином. Мало того, верующий супруг освящает и детей, родившихся в
таком браке.
Меня частенько спрашивают, можно
ли уйти от пьющего мужа? Отвечаю: вы же венчались, добровольно соглашались нести
тяготы друг друга. Говорите, в то время он не пил? Тогда расценивайте нынешнюю
ситуацию, как вроде бы он оступился, упал и повредил свое здоровье. Вы бы не
отвратились от него, если бы он поскользнулся на проезжей части и сломал ногу?
Наверняка помогли бы подняться, довели до дома. Так и в данном случае: надо
помочь. И не скандалами да упреками {какой в них прок?), а
ласковым терпением, постоянной молитвой. Помните: вместе с Господом вы
всемогущи. Я знаю женщин-христианок, которые сумели вытащить своих мужей из
бездны алкоголизма.
У меня, например, всю жизнь было
такое правило: одна жена и одна рюмка в гостях. Но вы же знаете, какая у нас
служба, - постоянные венчания, похороны, крещения, освящения. И везде тебя
уговаривают: не побрезгуйте, батюшка, хлебом-солью. Жена, зная это, очень
волновалась, как бы я не увлекся. И вот однажды, вскоре после нашей свадьбы
отправились мы с батюшкой (я тогда был молодым дьяконом) на погребение.
Кончили дело, после чего пришлось
нам выпить по паре рюмочек самогону. Вернулся домой и шутки ради затянул на
пороге: «Ледве-ледве та й
на вози привезли мене сюди...»
Обоняние у покойницы матушки было острейшее, вмиг учуяла, что от меня
попахивает. Улыбка сошла с ее лица: убирайся вон, говорит. Уж как ее ни
убеждал, что у меня ни в одном глазу, - ничего не помогает. Едва прощение
вымолил. И с того времени зарубил себе на носу: никакого баловства со спиртным.
Думаю, если бы каждая женщина еще до замужества так же твердо ставила вопрос о
выпивке, у нас было бы куда меньше пьяниц.
Нередко люди жалуются, что
вынуждены разводиться из-за родителей своего супруга, - никак не находят с ними
общего языка. У меня, знаете ли, теща тоже была не сахар. Я когда с нею
знакомился, сказал, что хочу ее осчастливить, имея в виду, что намерен нести ей
Слово Божие. Но теща не хотела быть осчастливленной,
она ужасно ревновала ко мне свою дочку и все ей втолковывала: дескать, мужей у
женщины может быть чуть ли не десяток, зато мать - одна.
Обе нигде не работали, так что
времени для перемывания моих костей у них было
предостаточно. Я на порог - а навстречу мне светят две пары настороженных
карих глаз, и читаю я в них: сгинь, пропади, домой не приходи! Три года терпел,
мучился и молился, пока не услышал меня Бог. Устроилась теща кондуктором в
трамвайное депо, занялась делом - и вся дурь у нее из
головы выветрилась. Подружились мы, она даже исповедовалась у меня. Жаль, не
понимал я по молодости, что она совсем не старая, красивая, - а уже вдова. А то
бы подыскал ей пару среди прихожан. А у нас с матушкой родился очередной
младенец, и сказала моя Лида: зачем мне десять мужей? Мне с моим Мишей хорошо.
А порой супружескую любовь
начинает подтачивать ревность - вот зло, скажу я вам! Она почище
кислоты разъедает добрые отношения. В браке необходимо полное доверие друг к
другу. А если у вас появились основания подозревать своего супруга в
неверности, чем пилить его да выспрашивать, оставьте грех на его совести. Пусть
сам отвечает за него перед Господом. А вы делайте все, чтобы в вашей семье
царили мир и любовь, звучала молитва. Аминь.
газета «Sos» (г. Киев)
[an error occurred while processing this directive]
Украинская баннерная сеть
|