[an error occurred while processing this directive] [an error occurred while processing this directive]
На главную страницу

СЛОВО ЦЕРКВИ

СвященноначалиеМонастыри и епархииМирянеНаследники Царства

РАССЫЛКА
Русское Воскресение

Обновления сайта "Стояние за Истину" 
и других страниц 
и разделов сервера "Русское Воскресение", выходит еженедельно


БАННЕРЫ
православных сайтов

СЧЕТЧИКИ

Rambler's Top100
TopList
liveinternet.ru: показано число просмотров и посетителей за 24 часа
ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - logoSlovo.RU

Поиск

Искомое.ru

Украинские БАННЕРЫ

Поиск




uaportal.com

Украина Православная. Официальный сайт Украинской Православной Церкви.

Редкие украинские исторические документы.

Каталог Православное Христианство.Ру

Reklama:

Священномученик Прокопий, Архиепископ Херсонский и священник Иоанн Скадовский

Версия для печати

полный текст главы в архиве Zip - 20 кб.

фото главы в архиве Zip - 80 кб.

25 декабря 1877 года в праздник Рождества Христова в городе Кузнецке Томской губернии в семье священника Семена Титова родился младенец, названный в честь Московского святителя Петром. С первых дней своей жизни он был погружен в атмосферу родительской любви и церковного благочестия. Первоначальное образование Петр получил дома, в своей семье, потом поступил в духовное училище, а по его окончании — в Томскую духовную семинарию, которую окончил в 1897 году. В 1901 году Петр Семенович Титов окончил Казанскую Духовную Академию со степенью кандидата богословия и в скором времени был назначен учителем Томского духовного училища. 21 августа 1901 года в Успенской обители города Уфы Петр Семенович Титов принял монашество с именем Прокопий, после чего был переведен заведующим в церковно-учительскую школу, где проработал пять лет — до 1906 года, когда был назначен на преподавательскую должность в Иркутскую духовную семинарию, ректором которой в то время был архимандрит Евгений (Зернов). Проповедь, углубленное и вдохновенное учительство, осоленное опытом Духа, пастырское окормление останутся на всех путях и крутых тропах его многотрудной жизни.

 В 1909 году иеромонах Прокопий принимал активное участие в подготовке материалов, необходимых для прославления третьего епископа Иркутска, Преосвященного Софрония (Кристалевского, 25.ХII.1703 — 30.III.1771), молитвенное почитание которого началось непосредственно после его кончины. Не тронутые тлением мощи в силу разных обстоятельств многократно освидетельствовались. Происходившие от них исцеления и чудеса убеждали жителей Иркутска и всей Восточной Сибири в святости владыки Софрония. 19 июля 1909 года было произведено официальное освидетельствование специальной комиссией, в составе которой были архиепископ Тихон (Троицкий-Донебин), епископ Иоанн (Смирнов), протоиерей кафедрального собора Фивейский и иеромонах Прокопий (Титов).

С 1909 по 1914 год в сане архимандрита о. Прокопий служил в Житомире под началом епископа Гавриила (Воеводина) помощником начальника училища пастырства и был для всех примером «в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте» (1 Тим. IV, 12). 

В преддверии мировых потрясений Господь призвал Своего избранника к высшему иерархическому служению. Архиерейская хиротония архимандрита Прокопия состоялась 30 августа 1914 года. Преосвященный Прокопий был назначен викарием Херсоно-Одесской епархии с титулом Елисаветградский. С первых дней архипастырского служения владыка снискал уважение и признание среди духовенства и мирян, вверенных его святительскому окормлению. С удивительной легкостью и душевной простотой он выполнял заповедь Христа — «кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом» (Мф. ХХ, 27). Его смирение легло в основу той удивительной любви херсонской паствы к своему архиерею, которую не смогли разрушить ни гонения, ни долгие годы ссылок и тюрем. Замечательная работоспособность епископа поражала всех. Он часто совершал богослужения, обстоятельно проповедовал. Посещая отдаленные приходы, владыка, не считаясь со своим временем, подолгу беседовал с народом и при всякой возможности оказывал помощь.

Зловещий 1917 год обернулся для миллионов людей беспрецедентными потрясениями. Но, невзирая на войну, разруху и государственные перевороты в 1917—1918 годах, Православная Церковь созвала Поместный Собор, на котором был избран Святейший Патриарх Тихон. На этом Соборе епископ Прокопий прочитал доклад о святителе Иркутском Софронии (Кристалевском) и поставил свою подпись вместе с другими иерархами Русской Православной Церкви под Деянием о прославлении святителя Софрония в лике святых от 5(18) апреля 1918 года. Иркутскому архиерею было поручено составить службу и написать икону святого. «Церковные ведомости» подробно сообщали о прославлении Сибирского чудотворца.

Тогда же, на Соборе, владыка Прокопий был назначен наместником Александро-Невской Лавры. 26 января (8 февраля) 1918 года он был назначен епископом Николаевским, викарием Одесской епархии, а в 1921 году — епископом Одесским и Херсонским.

В условиях Гражданской войны многие епархиальные архиереи не могли напрямую обращаться к  Патриарху Тихону, в связи с чем Святейший издал указ о временном самоуправлении на местах. Некоторое время владыка исполнял обязанности управляющего Екатеринославской епархией, и тогда он возвел в сан архимандрита Онуфрия (Гагалюка), будущего священномученика. До 1923 года владыка Прокопий оставался в Херсоне, и это время оказалось для него поистине самым  светлым и радостным. Именно в Херсоне с замечательной полнотой раскрылись его духовные дарования. Всегда мудрые и уместные советы неизменно достигали своей цели, и многие усомнившиеся не только обращались к Христу, но и становились преданными духовными чадами святителя. Личный пример бесстрашного, всепоглощающего служения Христу и Его Церкви вдохновил многих людей к принятию священного сана в, казалось бы, совсем не располагающих к тому обстоятельствах.

Архиепископ Прокопий (Титов)

В 1922 году архиепископ Прокопий познакомился с иереем Иоанном Скадовским, и эта встреча стала началом большой духовной дружбы, сохранившейя до самой смерти.

О личности священника надо сказать отдельно. Иван Георгиевич Скадовский родился 30 мая 1875 года в Херсоне в семье потомственных дворян, которая была в родственных отношениях с основателем города Скадовска. Отец его был известным помещиком, уездным предводителем дворянства, имел усадьбу, домашний скот, сельскохозяйственные орудия, 14—15 тысяч десятин земли, часть которой отдавал в аренду, остальную обрабатывали наемные рабочие, которых он содержал круглый год. С 1888 по 1890 год Иван Георгиевич учился в реальном училище. В 1896 году окончил сельскохозяйственное училище. Около двух лет прожил у отца и в 1899 году поступил учиться на высшие курсы по химии и виноделию в Ялте, которые окончил в 1902 году, после чего вернулся домой и помогал отцу в хозяйстве. В 1905 году Скадовский служил чиновником по особым поручениям у генерал-губернатора, с 1906 года занимал должность земского начальника в Херсонском уезде, а в 1909 году, выйдя в отставку, занялся сельским хозяйством, которое, как он говорил, полностью увлекло его своей патриархальностью. От отца ему досталась усадьба с 750 десятинами земли, сад в 20 десятин, каменный дом, 40 лошадей, 6 волов, 10 коров, сельскохозяйственные орудия, веялки, косилки, мощный двигатель в десять лошадиных сил и другое имущество. В распоряжении Ивана Георгиевича было 7—8 постоянных наемных рабочих, а в период сельскохозяйственных работ он принимал еще 60—70 человек.

В 1916 году Скадовского призвали в армию рядовым в 457-ю пешую Таврическую дружину, которая стояла в Херсоне в ожидании отправки на фронт. Но вскоре по старости и в силу революционных событий от военной службы он был освобожден, и в 1918 году вернулся домой. Усадьба к тому времени была разграблена, все имущество конфисковано советской властью. Нетронутым остался только жилой дом и небольшая часть сельскохозяйственного инвентаря. Все происшедшее Иван Георгиевич воспринял как прямое указание послужить Богу. По его признанию, он и раньше стремился ко всему церковному, а сейчас, под воздействием обстоятельств, в которых он однозначно увидел призыв свыше, решил полностью переменить свою жизнь.

Оставшееся имущество Скадовский раздал крестьянам, и в скором времени был рукоположен во иерея Одесским митрополитом Платоном (Рождественским), который назначил его в Благовещенский женский монастырь, находившийся недалеко от Херсона, но от назначения Скадовский отказался и был направлен в архиерейскую церковь Херсона.

С 1922 по 1925 год о. Иоанн служил третьим священником в херсонском кафедральном соборе. Когда собор заняли обновленцы, он перешел в кладбищенскую церковь, где оставался до 1926 года. «В том же году, — вспоминал о. Иоанн, — я из церкви ушел лишь потому, что был принят певчий из обновленческого хора без соблюдения установленного на это чина приема. С этого момента я оставался без места». Вокруг священника как наиболее стойкого сторонника Патриаршей Церкви собралось около пятидесяти или шестидесяти православных, не желавших идти на компромиссы с совестью. Отец Иоанн Скадовский регулярно совершал богослужения у себя дома (в то время он жил у дьякона Михаила Захарова по ул. Пролетарской, 55), говорил проповеди, ободрял малодушных, решительных готовил к подвигу исповедничества. Все это происходило по благословению архиепископа Прокопия. Благодаря его усилиям и личному примеру, в Херсонской епархии сохранялось ясное представление о том, какими должны быть пастыри и пасомые во время гонений. Духовному подвигу о. Иоанна последовали лучшие священнослужители и миряне во всей округе. У него была особая, данная Богом способность: чем хуже были внешние обстоятельства для церкви и верующих, тем отчетливее умел он видеть и извлекать из них духовную пользу, не оглядываясь ни на что постороннее. Атеистическая власть, вытесняя верующих из общества, смещала их на обочину жизни, в перспективу лишений, гонений, тюрем и лагерей, и не хотела оставить им даже надежды на сопротивление. Но она не умела отнять у верующих иной возможности: в тягостных обстоятельствах своей жизни рассмотреть действия Промысла Божия и вопреки человеческому страху и даже здравому смыслу сделать шаг навстречу Христу, ожидающему Своих избранников на пределе (а порой и за пределами) человеческих возможностей. В крайних обстоятельствах о. Иоанн умел не знать ничего, кроме «Христа, и притом распятого» (1 Кор.II, 2). Рожденное опытом отчетливое представление, что есть исповеднический подвиг, передавалось пасомым, транслировалось от сердца к сердцу, становясь вожделенной очевидностью для тех, кто его окружал.

В 1923 году в Херсоне активно стали действовать так называемые живоцерковники, на борьбу с которыми епископ Прокопий употребил все свои силы, за что и был арестован 16 февраля того же года. Большевики обвинили владыку в том, что он несколько лет тому назад устраивал торжественные молебны для белых и собирал для них пожертвования. Но это не вполне соответствовало действительности. Не ища никаких политических выгод, владыка не выходил за пределы благословения епархиального архиерея Алексия (Баженова). В 1925 году епископ Алексий «пересмотрел» свои взгляды и стал обновленческим митрополитом, отчего некоторое время воспринимался большевиками как «свой». (Его расстреляют в 1938 году в Симферополе.)

В тюрьме владыка Прокопий держался независимо, с тем смиренным достоинством, которое, как правило, раздражает низких и подлых людей. Отсутствие страха перед палачами, тюрьмой и даже самой смертью нервировало и злило чекистов, и они решили воздействовать на своего подследственного, по их мнению, «сокрушительным» оружием. В то время в Херсоне была известна в определенных кругах некая Сонька — рыжеволосая красавица-еврейка, профессиональная воровка с нестандартным стилем поведения. В очередной раз арестованная за какие-то проделки, она была поставлена чекистами перед выбором: «Если соблазнишь этого архиерея, дело будет закрыто». Не отягощенная моралью, она тут же оценила перспективу данного предложения. Ее поместили в камеру к епископу Прокопию. В первый день, с усердием отрабатывая доверие начальства, она употребила все свое искусство обольщения, рассказывала, чего лишается тот, кто пренебрегает ее расположением, и прочее. Следующий день, проведенный подобным образом, также не принес желаемого для нее результата. Все ее старания натыкались на кроткое молчание, светящееся сердечной молитвой; казалось, он за что-то ее жалеет. Почувствовав расположение к сокамернику, она стала его расспрашивать, кто он и за что арестован. Завязалась беседа, и с каждым словом становилось все очевиднее: не она, а ее побеждают, но как-то небольно, необидно и незаметно для ее обостренного самолюбия. Перед ее глазами раскрывался необъятный, удивительно притягательный христианский мир, в котором и для нее было место. Ее там ждали. Слушая владыку, она не могла в этом усомниться. В таких беседах прошло несколько дней. Когда чекисты вызвали ее на допрос, то услышали в свой адрес напористую брань рыжеволосой Соньки: «Что вы за гниды, если у вас в тюрьмах сидят такие люди!» Замысел чекистов провалился. В скором времени на удивление многим Сонька превратилась в рабу Божию Софию, стала постоянной прихожанкой херсонского собора и духовной дочерью епископа Прокопия.

26 августа 1923 года владыка Прокопий был перевезен в Одессу, где состоялся суд. Архипастыря обвинили в моральной и материальной поддержке русской Добровольческой Армии, а также в сборе пожертвований для солдат и служении общественных молебнов и приговорили к расстрелу. Это был поистине черный день для всей херсонской паствы, все ощутили себя сиротами. Но, по милости Божией, смертная казнь была заменена высылкой за пределы Украины. Владыка жил в Москве, сохраняя титул епископа Херсонского. Определенного прихода у него не было, и он служил по приглашениям. Епископ вспоминал: «В этот момент велась подготовка к созыву Синода. Патриарх Тихон возбудил ходатайство об организации учреждений Синода. В числе кандидатур в кандидаты членов Синода Патриархом был выдвинут и я. Но с учреждением Синода вопрос был в то время не разрешен, так как в это время внезапно умер Патриарх».

На похоронах Святейшего Патриарха епископ Прокопий служил панихиду с сонмом духовенства, согласно «Расписанию служб при гробе Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России», висевшему на стене в алтаре большого собора Донского монастыря.

В течение десяти месяцев владыка находился в Москве и принимал активное участие в церковных событиях. Он присутствовал при оглашении завещания Святейшего Патриарха Тихона, в котором говорилось, кто будет Местоблюстителем Патриаршего Престола до законного выбора нового Патриарха. Первым был назван митрополит Кирилл (Смирнов), в случае его ареста таковые права переходили митрополиту Агафангелу (Преображенскому). Если же и он не сможет их воспринять, то Патриаршие права переходили к митрополиту Петру (Полянскому).

Ознакомившись с этим документом, архипастыри Русской Православной Церкви сделали следующее, закрепленное собственноручной подписью, заключение: «Убедившись в подлинности документа и учитывая 1) то обстоятельство, что почивший Патриарх при данных условиях не имел иного пути для сохранения в Российской Церкви преемства власти, и 2) что ни митрополит Кирилл, ни митрополит Агафангел, не находящиеся теперь в Москве, не могут принять на себя возлагаемых на них вышеприведенным документом обязанностей, мы, Архипастыри, признаем, что Высокопреосвященный митрополит Петр не может уклониться от данного ему послушания и во исполнение воли почившего Патриарха должен вступить в обязанности Патриаршего Местоблюстителя».

Патриарх Тихон и митрополит Петр (Полянский). 1924 год

Этот документ среди других иерархов Русской Православной Церкви был подписан и епископом Прокопием (Титовым). В июне 1925 года владыка Прокопий был возведен в сан архиепископа.

«19 ноября 1925 года я был в числе других [Были также арестованы епископ Парфений (Брянских), епископ Гурий (Степанов), епископ Пахомий (Кедров), епископ Дамаскин (Цедрик) и другие священнослужители и миряне] вместе с митрополитом Крутицким Петром арестован, — говорил впоследствии архиепископ Прокопий, — и было предъявлено обвинение в принадлежности к контрреволюционной группе духовенства и мирян. Конкретных контрреволюционных действий мне предъявлено не было, возможно, не понравились мои разговоры, которые бывали с Тучковым, представителем ОГПУ, который бывал на наших совещаниях. После проведенного расследования мне было дано три года Соловков».

В Соловецком лагере архиепископ Прокопий в последний раз встретился с бывшим своим начальником по Иркутской семинарии, уже епископом Приамурским и Благовещенским Евгением (Зерновым). Отбыв на Соловках с 1926-го по 3 декабря 1928 года, владыка был отправлен на Урал в трехлетнюю ссылку. Вначале он оказался в Тюменском округе, а после по указанию местного ОГПУ был направлен в распоряжение Тобольского окружного отдела ОГПУ.

«Из Москвы из числа знакомых мы в Соловки попали вместе с Полянским епископом Амвросием. Вместе с ним и приехали из Соловков в ссылку. Когда мы ехали из Соловков в ссылку, нас от Ленинграда сопровождала Скадовская Екатерина Владимировна, которая приехала из Херсона послужить нам. Дорогой мы шли этапом, а она ехала свободно. На остановках — в доме заключения — приносила нам передачи. И так от Ленинграда с нами доехала до г. Тобольска.

В Тобольске нас всех троих — меня, Полянского и Скадовскую — арестовали и предъявили обвинение в антисоветской агитации и, главным образом, в том, что мы будто бы ругали местное духовенство, что оно бездействует. Тут же, при аресте, во время обыска была найдена церковная литература — рукописная и напечатанная на машинке, которая характеризовала общее состояние церковной жизни по отдельным течениям, и, конечно, касалась и существующего политического строя в вопросе об отношении Церкви и государства. Эту литературу привезла Е.Скадовская <...>. У нас с нею было много разговоров о церковной жизни, так как мы, будучи в Соловках, от церковной жизни были оторваны, а она, как находилась на свободе и интересовалась этими вопросами, была в курсе последних данных, особенно о Херсоне».

В Тобольске архиереев продержали в изоляторе полтора месяца. Дело было прекращено за отсутствием состава преступления, и их отправили в Обдорск в ссылку, а Екатерина Владимировна вернулась в Херсон. В Обдорске они прожили месяц, после чего архиепископа Прокопия определили на жительство в село Мужи, а епископа Амвросия — в село Шурышкары.

В Мужах владыка прожил недолго, 5—6 дней, и был отправлен в Новый Киеват, где было всего пять домов и где ему пришлось жить с 1929-го по июль 1931 года. Но и там полностью отрезанного от церковной жизни архиепископа дважды приезжали обыскивать работники ОГПУ. В Мужах владыка познакомился с Христиной Терентьевой, членом церковного совета, и договорился с ней о том, чтобы она получала на почте всю его корреспонденцию и переправляла ему, чем оказывала неоценимую услугу. Находясь в ссылке, владыка поддерживал контакт с другими ссыльными архиереями, в частности, с митрополитом Петром (Полянским).

«Ко мне в Н.Киеват приезжала Скадовская Екатерина Владимировна из города Херсона в октябре 1929 года. Она мне тогда привезла продуктов, церковное облачение и церковную утварь, в том числе и антиминс. Антиминс она взяла для меня в моей епархии, и мне отказать по существу никто не может, так как я никем не отстранен от управления епархией и не лишен сана Архиепископа Херсонской епархии. Когда я был с ней в Тобольске, я ее просил привезти или с кем другим послать церковную утварь и антиминс, который мне в ссылке необходим. Она мне привезла антиминс и церковную утварь, а также и епископу Полянскому, а также и облачение, которое оставила у меня, а я передал Полянскому <...>. По церковному законоположению антиминсы на руки никому не давались, а в связи с войной и последними событиями мы разрешили духовенству иметь антиминсы на руках».

Пробыв у святителя до 21 января 1930 года, Екатерина Владимировна выехала обратно в Херсон, но по дороге была арестована и отправлена в Тобольск, и только после многих лютых мытарств была препровождена в Херсон. Там она содержалась под стражей вместе со своим мужем о. Иоанном, дьяконом Михаилом Захаровым и некоторыми монахами и мирянами, арестованными во время ее отсутствия.

Несмотря на расстояние и положение ссыльного, владыка оставался реальным главой своей епархии. Глубокая моральная и духовная связь, возникшая однажды между архипастырем, духовенством и народом, поддерживалась с обеих сторон. В Херсоне образовалось духовное ядро  единомышленников владыки во главе с о. Иоанном Скадовским, являвшее собой удивительный пример духовного единства. Оно и было основой и той золотой нитью, которая связывала херсонскую паству с архиепископом Прокопием. Верующие регулярно собирали для своего архиерея посылки и передачи, и духовные чада, ставшие ему родными людьми (в первую очередь, священник Иоанн Скадовский и его жена, дьякон Михаил Захаров и другие), доставляли ему передачи и многочисленные письма, благодаря которым святитель был в курсе всех епархиальных дел. Невзирая на заключения, этапы и непрекращающиеся ссылки, архиепископ Прокопий при первой возможности отвечал на все письма, и в своих ответах он не только утешал скорбящих, но и делал распоряжения, давал советы, благословлял. Владыка регулярно увещевал своих священников, чтобы они не принимали ни под каким видом раскольнических епископов и всячески уклонялись от расколов, хранили верность Патриаршей Церкви. Причиной тому было образовавшееся в Одесской и Херсонской епархиях течение, желавшее примкнуть к митрополиту Иосифу (Петровых). Владыка запретил предпринимать в этом отношении какие-либо шаги. На кафедру до смерти святителя так и не был назначен другой архиерей; имя владыки неопустительно поминалось во время богослужения вплоть до его мученической кончины.

В свою очередь деятельность о. Иоанна Скадовского не осталась незамеченной Херсонским ОГПУ, и в 1928 году священник и его сподвижники были арестованы. Помощник уполномоченного секретно-политического отдела ОГПУ Тарасюк рассмотрел дело № 72 по обвинению граждан:

«1) Скадовский Иоанн Георгиевич, дворянин, священник.

2) Захаров Михаил Иванович, дьякон. Родился в 1879 году, уроженец Цюрупинска, из крестьян, активный помощник о. Иоанна Скадовского и архиепископа Прокопия Титова.

3) Ходанович Мария Григорьевна — монахиня, родилась в 1888 году в Одессе.

4) Клименко Дмитрий Григорьевич — родился в 1896 году, кустарь сапожник.

5) Кулида Константин Яковлевич — родился в 1870 году, крестьянин, раскулачен.

6) Кулида Анна Кирилловна — родилась в 1887 году, монахиня.

7) Кобылкина Мокрина Игнатьевна — монахиня Митродора, родилась в 1882 году».

Следствие установило, что эта группа поддерживала отношения с архиепископом Прокопием, собирала деньги, посылки для помощи сосланному духовенству. В 1926 году о. Иоанн ездил в Москву, а в 1928 году — в Кемь с целью увидеться с архиепископом, но последняя поездка оказалась неудачной, так как свидания не дали. Жена о. Иоанна Екатерина Владимировна ездила в Обдорск к владыкам Прокопию и Амвросию (Полянскому) в 1928 и в 1929 годах с особыми поручениями. Но главная вина священника Иоанна Скадовского, по мнению Херсонского ГПУ, состояла в том, что вместе с дьяконом Михаилом Захаровым он «организовал нелегальную религиозную общину из числа антисоветски настроенных элементов <...>, куда входило более 100 человек <...>, устраивал богослужения на квартире <...>, агитировал верующих против коллективизации, ликвидации кулачества как класса и утверждал, что соввласть есть власть богоборческая».

Православные люди, осмысляя новую власть, ее отношение к Церкви, задавали вопрос священнику: какое отношение к ней не будет погрешительным. «За 1928 год мною было получено из различных источников значительное количество анонимных посланий религиозно-политического характера, в которых трактовался вопрос об отношении к Советской власти, к ее мероприятиям по отношению к Церкви».

Действительно, нравственное воздействие группы, возглавляемой священником Иоанном Скадовским и диаконом Михаилом Захаровым, было ощутимо для местных властей и в известной мере мешало пропаганде коллективизации и другим коммунистическим затеям.

На допросе 16 января 1931 года священник не стал отрицать своего влияния: «Вокруг меня группируется несколько десятков мирян в г. Херсоне <...>, от названия лиц и количества людей я уклоняюсь по причине нежелания быть предателем по отношению к ним».

Виновным себя никто не признал. Отцу Иоанну и диакону Михаилу дали восемь лет лагерей. Д.Г.Клименко и К.Я.Кулида получили пять лет, а все остальные были осуждены к трем годам концлагерей.

Отца Иоанна Скадовского и диакона Михаила Захарова отправили в Вишерский концлагерь, где они находились до февраля  1933 года. В 1934 году заключение в лагерь было заменено ссылкой. Получив запрет на проживание в двенадцати городах страны, Скадовский был определен на место жительство в город Камышин. Там уже находился православный епископ Иоасаф (Попов) [Епископ Иоасаф (Попов Петр Дмитриевич) родился 16 января 1874 года в селе Ольховатка Славяносербского уезда Екатерино-славской губернии в семье дьякона. В 1904 году окончил екатеринославскую духовную семинарию. Служил в сельских храмах. С 1916 по 1920 год был настоятелем храма в Новомосковске. В 1923 году возведен в сан архимандрита, настоятель Николаевского монастыря в городе Самаре. В 1924 году в Харькове хиротонисан во епископа Бахмутского и Донецкого. В 1931 году арестован в Новомосковске и приговорен к пяти годам лагерей. 17 марта 1935 года вновь приговорен к пяти годам. Расстрелян в 1937 году.], с которым они были знакомы еще по Вишерским лагерям.   

30 июля 1931 года были арестованы архиепископ Прокопий и епископ Амвросий. На допросах владыка Прокопий держался твердо. Обвинения следователя в мнимых преступлениях отрицал, заявляя прямо: «Проводимая политика со стороны существующего политического строя по отношению к религии стесняет церковно-религиозную деятельность, в чрезвычайно тяжелые условия ставит духовенство, обременяет налогами, [производит] ограничение церковных процессий, закрытие храмов при наличии небольшой группы верующих <...>; срок ссылки духовенству неопределенный <...>; к нам, духовенству, власть относится по-иному, нежели к другим ссыльным <...>. По общему сложившемуся порядку мне после Соловков дали ссылку, а после ссылки полагается минус». На вопрос о его взгляде на современную церковную жизнь владыка ответил: «Болезненность переживания новых условий церковной жизни <...> зависит, несомненно, от того, что пересматривается вся жизнь, меняются все условия, к которым еще не применены формы религиозной жизни. Я никогда не давал херсонцам совета не иметь общения с митрополитом Сергием, напротив, сдерживал их в этом отношении».

Показания архиепископа Прокопия не давали основания для обвинения его в контрреволюционной деятельности. Но, как часто это случалось в то время, необходимую услугу оказал следствию сокамерник Ибрагимов, присутствовавший при разговоре владык. Он и сообщил следствию о «контрреволюционном» разговоре архиереев: «Все законы, изданные ВЦИКом, коммунисты не считают обязанными исполнять, если будешь требовать от них исполнения закона, тебя арестует ОГПУ. Коммунисты надоели народу, нет продуктов, крестьян хотят перевести в крепостное право. Рабочие не являются хозяевами положения. Ни в какой капиталистической стране нет такой эксплуатации. Законы хулиганские, от них переполнены все тюрьмы». Другие «свидетели» дали аналогичные показания, на основании которых уполномоченный Ямальского окружного отдела ОГПУ Уралобласти Фомин 29 сентября 1931 года состряпал дело, в котором говорилось: «Административные ссыльные епископы Полянский и Титов, находясь в ссылке в селе Н.Киеват, устраивали с местными зырянскими и туземным остяцким населением беседы на религиозные темы, придавая им антисоветский уклон, и одновременно совершали богослужения на дому. Впоследствии уполномоченным ОГПУ Полянский был переведен в с. Шурышкары, а Титов — в деревню Н.Киеват, где продолжали ту же самую деятельность, после чего темные массы, которые с ними общались, стали выступать против закрытия церквей, против коллективизации».

«Произведенное расследование установило следующее: 1) Полянский, архиепископ Амвросий (Александр Алексеевич) 53 лет, холост, русский, уроженец с. Петелино бывшей Тамбовской губернии, Елатомского уезда, сын священника, с высшим духовным образованием. С 1903 по 1906 год состоял преподавателем Киевской духовной семинарии, а затем ректором последней до октября 1918 года, а с этого времени до 1923 года состоял Винницким епископом Подольской епархии. В 1923 году был выслан из Украинской ССР в Москву на 3 года за контрреволюционную деятельность. Постановлением Особого Совещания при коллегии ОГПУ от 21 мая 1926 года был заключен в Соловецкий концлагерь сроком на три года. По отбытии этого срока постановлением того же совещания от 6 октября 1928 года выслан на Урал сроком на три года, который отбывал до апреля 1929 года в Тюменском округе, а затем в Обдорском районе (ныне Ямало-Ненецком). 2) Титов, архиепископ Прокопий (Петр Семенович) <...>. Находясь в ссылке, Полянский и Титов имели тесную связь с местным зыряно-остяцким населением и резко настраивали последних против Советской власти». И далее идет перечень преступлений православных архиереев: «убеждение местного населения не поддаваться атеистической агитации», не давать закрывать храмы, пропаганда о зле коллективизации и «закрепощении крестьян», «Церковь отделили от государства, но не перестают вмешиваться в дела Церкви» и т.д. Архиепископу Прокопию была дополнительно вменена в вину переписка с Херсонской епархией.

Архиереи виновными себя не признали. Особое Совещание при коллегии ОГПУ 14 декабря 1931 года постановило: «Полянского епископа Амвросия [Епископ Амвросий был сослан в Туркестан, куда прибыл в конце лета 1932 года. Там он общался с монахинями  Марфо-Мариинской обители. Вскоре ОГПУ определило местожительство владыки, до которого было 120 километров. Путешествуя по пустыне, владыка получил солнечные ожоги, в результате чего скончался в больнице.] (Александра Алексеевича) и архиепископа Прокопия Титова (Петра Семеновича) выслать <...> в Казахстан сроком на 3 года, считая срок с 23 июля 1930 года». В ссылке владыка Прокопий заболел малярией, но Господь сохранил Своего избранника.

По окончании срока ссылки владыка побывал в Москве, где останавливался у брата. Некоторое время он жил в Томске у своей матери, но климат ему не подошел, и он выбрал местом  поселения Камышин, где находился в ссылке священник Иоанн Скадовский, его ближайший сподвижник и друг. В Камышин святитель прибыл 16 сентября 1934 года и поселился у Дарьи Алексеевны Фунтиковой, где жил о. Иоанн Скадовский и высланный с Украины епископ Иоасаф (Попов). По всем церковным вопросам они были единомысленны и единодушны. И здесь связь с Херсонской епархией не прерывалась. Владыка был в курсе всех херсонских событий. Письма регулярно передавались через монаха Афанасия (Стореуса). Снова и снова святитель увещевал свою паству стоять до конца в православии и не слушать никого, кто бы ни «пришел к ним со стороны», пусть даже в архиерейских облачениях.

В Камышине владыка и о. Иоанн, как и везде, организовали домашнюю церковь и, полагая все свое упование на милосердного Творца, всецело предавались молитве.

Нового ареста не пришлось ожидать долго. Нашлись провокаторы и стукачи. Владыка Прокопий так же, как епископ Иоасаф и о. Иоанн, не особенно скрывал свою церковную позицию и свой взгляд на происходящее. Ища повод для очередного ареста, органы НКВД воспользовались «услугами» священника Георгия Чудновского, имевшего сомнительную репутацию. Незадолго до этого он был запрещен в священнослужении епископом Сталинградским Петром (Соколовым) за драку в алтаре из-за денег. Он сбежал в Камышин, устроился в местный храм и параллельно пытался по рекомендации органов войти в доверие к епископу Иоасафу (Попову), в чем на некоторое время преуспел. По требованию органов НКВД  он дал необходимое лжесвидетельство, на основе которого и было сфабриковано новое обвинение. В конце октября 1934 года архиепископ Прокопий, епископ Иоасаф, священник Иоанн и священник Евстафий Маркович Нориц, приехавший по чьей-то рекомендации из Харькова искать место, были арестованы. Вместе с ними был арестован и священник Георгий Чудновский.

Архиепископ Прокопий и епископ Иоасаф не признали себя виновными.

Отец Иоанн Скадовский на допросах вел себя с удивительным мужеством и бесстрашием. Не приспосабливаясь к обстоятельствам, таящим в себе смертельную опасность, не ища снисхождения от власть имущих безбожников, он прямо отвечал на вопросы следователя, являл всем своим обликом красоту исповедничества.

Вот один из допросов, который проводил помощник начальника секретно-политического отдела УНКВД Э.А. Али 28 ноября 1934 года.

— Чем вы занимались перед тем, как вас арестовали в Камышине?

— Ничем определенным я не занимался, существовал на то, что собирал милостыню. Кроме того, мне из Херсона присылали посылки мои бывшие прихожане.

— Чем объяснить, что вы, человек со специальным высшим образованием, занялись сбором милостыни, а не попытались поступить на работу, соответствующую вашим знаниям?

— Во-первых, я стар и болен, и работать мне трудно. Во-вторых, поступив на какую-нибудь ответственную работу, я тем самым должен был бы содействовать утверждению социалистического строя, который враждебен Церкви и в конечном счете преследует задачу ее полного уничтожения. Я как представитель Церкви не считаю для себя возможным содействовать каким бы то ни было образом ее падению.

— Что вы можете сказать по существу предъявленного вам обвинения?

— Мне предъявлено обвинение в ведении контрреволюционной пропаганды. Возможно, что я что-либо и говорил не совместимое с лояльным отношением к советской власти, однако делал я это необдуманно и несерьезно. Конкретных случаев я сейчас припомнить не могу. Бывало, что я рассказывал в кругу своих знакомых антисоветские анекдоты, [но] никакого, однако, ущерба соввласти я этим принести не хотел. Мои представления об идеальном социально-политическом строе не совпадают с идеями, лежащими в основе советской государственности. Добиваться, однако, осуществления своих идеалов путем политического переворота я не считаю для себя возможным. Тот общественный строй, который я считаю идеальным, возможен только при восстановлении в обществе патриархальных отношений. Между тем, независимо от характера тех политических группировок, которые могли бы прийти к власти в случае политического переворота, возрождения патриархальных отношений не произошло бы, и установившийся строй был бы мне одинаково чужд.

— Что вы имеете в виду под идеальным социально-политическим строем?

— Я имею в виду теократическое государство, то есть строй, при котором во главе общества стоит пользующийся неограниченным авторитетом вождь, представляющий на земле волю Бога и сосредоточивающий в своих руках регулирование всех общественных функций. Из исторических примеров наиболее совершенным, на мой взгляд, является государство древних евреев, с его царями и пророками, и их только [царей и пророков] в общественной жизни как представителей высшей Божественной власти.

— Как вы относитесь к дореволюционной России?

— Я националист и люблю Россию. Я люблю Россию в том виде, в каком она существовала до революции, с ее мощью и величием, с ее необъятностью, с ее завоеваниями. Происшедшее после революции дробление России и, в частности, выделение Украины, Белоруссии и т. д. я рассматриваю как явление политического упадка, тем более печального, что для этого дробления нет никаких оснований. Украинцы и русские всегда составляли единое целое. Украинцы и русские один народ, одна нация, и выделять Украину в какой бы то ни было форме из общего целого нет никаких оснований.

— Как совместить ваши утверждения, что вы убежденный христианин — противник насилия, с вашим заявлением, что вы любите Россию в ее старом виде, с ее завоеваниями, то есть плодами насилия, совершенного над целыми народами?

— Это, конечно, нелогично, но я человек, и мне не чужды человеческие слабости. Кроме того, не все территориальные приобретения России должны рассматриваться как факты насилия. К такому, например, акту, как участие в разделе Польши, определение насилия применено быть не может. Польша в ХVIII веке представляла угрозу международному спокойствию, и действия против нее России, Австрии и Пруссии являлись актами самообороны, обеспечившими общественный порядок в Восточной Европе. Должен сказать, что теперь, когда Польша не представляет угрожающего международному спокойствию фактора, я являюсь сторонником ее независимости. Если я как русский человек являюсь противником выделения Украины в особое национальное формирование, то выделение из России Польши после революции я, наоборот, приветствую.

— Говоря, что вы любите дореволюционную Россию <...>, что вы можете сказать о внутреннем строе царской России и вашем отношении к нему?

— Лежащую в основе российского монархического строя идею сосредоточения у императора — помазанника Бога, неограниченной власти я рассматриваю как идею положительную. В этом смысле дореволюционный строй в России близок моим представлениям об идеальном общественном строе, и я являюсь его сторонником. Должен, однако, оговориться. Если я являюсь сторонником российской монархии, то это не значит, что я сторонник монархии вообще. Я сторонник такой монархии, в которой монарх является именно помазанником Бога. Такие, например, монархии, как бывшая Германская империя или Испанское королевство, где монархи не помазанники, мне чужды.

 Являясь сторонником российского монархического строя, я отнюдь не являюсь сторонником тех извращений и искажений лежавшей в его основе идеи, которые имели место на практике. Я имею в виду подчинение государству Церкви, погоню представителей государственной власти за личным благополучием в ущерб благосостоянию масс, падение национального русского духа и так далее. Эти обстоятельства являются следствием извращений монархического строя и самой монархической идеи как таковой  порочить не могут. Строй (монархический) тут ни при чем. Извращения эти являлись результатом исторического падения нравственности в России, приведшей в конце концов к появлению в России враждебных монархии политических течений и образованию антимонархических партий эсдеков, эсеров и так далее, и к свержению монархии революцией.

— Приходилось ли вам высказывать ваши политические взгляды в беседах с вашими знакомыми в Камышине и с кем именно?

— О том, чтобы я высказывал свои политические взгляды кому-либо в Камышине, я не помню, хотя допускаю, что это могло быть <...>. Я мог говорить о церковных делах. Кроме того, я рассказывал некоторые эпизоды из  жизни императора Александра III, рисовавшие его как человека с сильной волей и благородными чертами характера, высоко поднявшего за время своего царствования международный престиж и величие России. У меня в последнее время ослабла память, и я не помню многих обстоятельств, относящихся даже к последнему периоду.

— Считаете ли вы, что каждый последователь «Истинно Православной Церкви» должен являться сторонником российской монархии?

— Да, я считаю, что истинный последователь Церкви Православной должен быть сторонником российской монархии.

— Считаете ли вы, что для последовательного сторонника ИПЦ недопустимо лояльное отношение к советской власти?

— Да. Истинный последователь Православной Церкви не может относиться лояльно к советской власти, не может вступать в какие-либо компромиссы с ней, участвовать в советском строительстве.

— Следовательно, увеличение числа последователей ИПЦ есть увеличение числа лиц, монархически настроенных, относящихся отрицательно к советской власти?

— Да. Увеличение числа истинных последователей Православной Церкви есть увеличение числа сторонников российского монархического строя и противников каких-либо компромиссов и лояльного отношения к советской власти.

— И, несмотря на это, ИПЦ и вы как ее представитель ставите своей задачей увеличение числа последователей ИПЦ?

— Да. Православная Церковь и я как ее последователь ставим своей задачей распространение нашего учения и увеличение числа истинных сторонников Православной Церкви. Должен сказать, однако, что непосредственно задачу увеличения числа монархистов и вообще политических задач я не преследую.

В результате 17 марта 1935 года архиепископа Прокопия и о. Иоанна Особое Совещание при НКВД СССР осудило и выслало в Каракалпакию сроком на пять лет. Архиепископ Прокопий и его верный сподвижник о. Иоанн с женой Екатериной Владимировной оказались в городе Турткуле. В непрекращающихся ссылках смысловым центром их жизни стала молитва. В новом городе, осмотревшись, они организовали домашнюю молельню, доступную для местных жителей. Те, кто внушал доверие и внутренне был расположен к православию, находил в лице исповедников деятельное участие и духовную поддержку. До нас дошло свидетельство некоего Николая Ивановича Придни о том, как он попал в молитвенное сообщество владыки: «Будучи религиозным, я случайно узнал, что в городе Турткуле по Чимбайской улице, в доме № 40, организована молельня, в которой происходят богослужения. В один из воскресных дней в начале августа 1937 года я отправился в эту молельню для того, чтобы прослушать литургию. Прежде чем допустить меня в церковь, священник Скадовский спросил меня, давно ли я говел, и когда я ему ответил, что лет десять тому назад, то он на литургию меня не допустил, а предложил в один из ближайших дней прийти на исповедь. Через несколько дней я  пришел на исповедь, и Скадовский, допустив меня в молельню, стал меня исповедовать. Во время исповеди Скадовский <...> говорил: «Надо быть мужественным и храбрым <...>, власть коммунистов, большевиков не от Бога, а от антихриста. Титов <...> предупредил меня о том, чтобы все, что он со Скадовским мне говорил, хранил в строжайшей тайне».

Жили ссыльные все на те же самые пожертвования из Херсонской епархии. Отцу Иоанну еще оказывала помощь родная тетя Ольга Львовна Скадовская-Пикар, проживавшая в Англии, в Манчестере, и регулярно высылавшая ему денежные переводы. Во избежание неприятностей Скадовский ограничивался уведомлениями о получении переводов. Но и этого было вполне достаточно, чтобы архиепископа Прокопия и священника Иоанна снова арестовали. Через два дня после ареста, 26 августа 1937 года, оперуполномоченный НКВД Олсуфьев начал проводить допросы.

— Вы обвиняетесь в том, что вместе со священником Скадовским организовали в городе Турткуле нелегальную молельню, в которой вели контрреволюционную монархическую агитацию. Признаете ли вы себя виновным?

— Нет, не признаю, так как контрреволюционной агитации я никогда не проводил и не вел. Проживая в Турткуле вместе со священником Скадовским, я действительно принимал участие при совершении им богослужений. В беседах с приходившими к Скадовскому верующими я действительно вел пропаганду, но исключительно религиозного содержания.

— При проведении бесед с верующими касались ли вы вопроса о ваших разногласиях с обновленцами и другими ориентациями?

— При проведении бесед с верующими в городе Турткуле я действительно поднимал вопрос о моих разногласиях с духовенством обновленческого направления <...>. Тех верующих, которые раньше придерживались этих религиозных направлений, я и Скадовский не допускали до совершения вместе с нами религиозных обрядов без исповеди.

— Как формулировали вы в беседах с верующими ваши разногласия с обновленцами?

— Свои разногласия с духовенством обновленческой ориентации я мотивировал тем, что последователи этих ориентаций нарушили церковные каноны и содействовали антицерковной политике советской власти. Беседы с верующими в городе Турткуле не были групповыми, а имели одиночный характер.

— Вы отвечаете неточно. Так, в беседе с верующими вы формулировали ваши различия с духовенством обновленческой ориентации, а именно в том, что это духовенство признает советскую власть в декларативных заявлениях об отказе от борьбы с ней, вы же стоите совершенно на противоположных позициях. Подтверждаете ли вы это?

— Нет, не подтверждаю, а заявляю, что в беседах с верующими я о непризнании советской власти ни с кем разговоров не вел.

Так же энергично, не скрывая своей церковной позиции, отвечал на вопросы следователя священник Иоанн Скадовский.

— Вы обвиняетесь в том, что вместе с архиепископом Титовым организовали в городе Турткуле нелегальную молельню, в которой среди верующего населения проводили контрреволюционную монархическую агитацию. Признаете ли вы в этом себя виновным?

— Нет, не признаю, и по существу дела показываю: совершал религиозные обряды и богослужения я в своей квартире, причем при богослужениях действительно облачался в ризы. При совершении мною богослужений иногда, кроме моей жены и архиепископа Титова, присутствовали и посторонние верующие, желающие помолиться. По просьбе приходивших ко мне верующих я действительно совершал религиозные таинства: исповедь, крещение, служил молебны, панихиды и так далее. За отправление этих треб верующие, правда, не всегда, платили мне деньги. Даваемые мне верующими деньги я рассматривал не как плату за требы, а как помощь. Контрреволюционной агитации я никогда и нигде не вел.

— Следствием установлено, что при совершении таинства исповеди вы исповедающимся задавали вопросы о том, не примыкали ли они к обновленческому движению, причем, пропагандируя против обновленцев, вы говорили, что одним из основных вопросов разногласий с ними является то обстоятельство, что они признают советскую власть. Признаете ли вы это?

— При совершении таинства исповеди я задавал вопрос о том, не посещали ли они молитвенных учреждений не нашего направления <...>, в том числе и обновленческого толка. Никакой пропаганды против обновленцев я не вел и о разногласиях наших с обновленцами среди верующих не рассуждал.

—  Зачитываю вам показания свидетельницы Мигулиной Т.Г., изобличающие вас в том, что вы вели систематическую контрреволюционную монархическую агитацию. Признаете ли вы это?

— Нет, не подтверждаю и заявляю, что контрреволюционной агитации я никогда и нигде не вел.

Но сами по себе ответы уже не имели значения и оставались простой формальностью в перспективе безбожной пятилетки. Следователь составил обвинительное заключение: «Прибыв в г[ород] Турткуль в 1935 году, Скадовский совместно с ссыльным Титовым П.С. организовали нелегальную молельню, в которой занимались совершением религиозных обрядов и среди верующих вели контрреволюционную монархическую агитацию, призывая к активной борьбе против советской власти, и распространяли провокационные слухи о том, что якобы советская власть в скором времени будет свергнута.

Допрашиваемый в качестве обвиняемого 26 августа 1937 года Скадовский виновным себя не признал и пояснил, что он религиозные обряды совершал в своей квартире, но антисоветскую агитацию не проводил.

Однако его вина доказана свидетелями по делу Мигулиной Т.Г. и Придней Н.И., которые присутствовали на молебнах, где Скадовский проводил контрреволюционную агитацию.

Свидетель Мигулина Т.Г. показала: «При совершении религиозных обрядов Титов и Скадовский систематически проводили контрреволюционную агитацию. Скадовский стал мне говорить о том, чтобы я ни в коем случае не примыкала к обновленческому церковному движению, и заявил, что обновленцы признают советскую власть — власть антихриста, и нам ни в коем случае не нужно признавать советскую власть».

Полагал бы дело № 392 по обвинению Титова П.С. и Скадовского И.Г. по ст. 66 УК УзССР предоставить на рассмотрение тройки при НКВД Узбекистана.

Оперуполномоченный 4-го отдела НКВД Олсуфьев.

Начальник 4-го отдела НКВД лейтенант Госбезопасности Мельников».

28 октября 1937 года тройка при НКВД постановила: архиепископа Прокопия (Титова) и священника Иоанна Скадовского «расстрелять, лично им принадлежащее имущество конфисковать».

В один и тот же день, 23 ноября 1937 года, святитель Прокопий и священник Иоанн были расстреляны.

Последовательно и тотально уничтожая христиан, безбожная власть, сама того не подозревая, вписывала имена священномучеников в книгу жизни и золотые страницы российской истории.

Приговор и справка о расстреле  архиепископа Прокопия и священника Иоанна

ТРОПАРЬ, глас 4-й

И нравом и делами апостолом уподобивыйся, слово истины проповедуя, пострадал еси даже до крове, священномучениче Прокопие, моли Христа Бога спастися душам нашим.

КОНДАК, глас 1-й

На земли благочестно пожив и мучения за Христа прияв, безбожия тьму победил еси и предстатель у Престола Божия херсонской пастве явился еси, богомудре. Темже тя почитающе, тако вопием ти: от бед избави нас присно твоими мольбами, отче наш Прокопие.

           

МОЛИТВА

О преславный священномучениче Прокопие, страстотерпче непреодоленный, Архиерею Божий, о Церкви Херсонской ходатаю. Призри на моление нас, почитающих святую память твою. Испроси нам у Господа Бога прощения грехов наших, да не до конца прогневается на нас Господь. Согрешихом бо и недостойни явихомся милосердия Божия. Моли о нас Господа Бога, да ниспослет мир на грады и веси наша, да избавит нас от нашествия иноплеменников, междуусобныя брани и всяких раздоров и нестроений. Утверди, священномучениче, веру и благочестие во всех чадех Православныя Церкве, и да избавит нас Господь Бог от ересей, расколов и всякого суеверия.

О милостивый предстателю! Молися за ны ко Господу, да сохранит нас от глада и всяких болезней, и да подаст вся на потребу человекам полезная. Наипаче же да сподобимся молитвами твоими Небесноаго Царствия Христа Бога нашего, Емуже честь и поклонение подобает со Безначальным Его Отцем и Пресвятым Духом ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Источники

Архив КГБ Узбекистана.— Арх.№ П-35209, л. 10—12, 24 — 26.

Архив УФСБ РФ по Волгоградской обл.— Арх. № 22319-ПФ, № 5647- ПФ. Л. 87—92, 153, 159.

Архив УФСБ РФ по Тюменской обл. — Арх. № 2612. Л. 70, 76.

ЦГАООУ. — Ф. 263, оп. 1, д. 657044, т. 16.

Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917—1943: Сб. в 2 ч. / Сост. М.Е.Губонин. — М., 1994. 1064 с.                     

Шкаровский М.В. Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви. — СПб., 1999. 400 с.

прот. Николай Доненко

Содержание


[an error occurred while processing this directive]

Украинская баннерная сеть
Написать письмо ->

Дизайн  © Православное сетевое братство "Русское Воскресение"